Остров живого золота

Сам он тоже отупел от усталости. Ныли плечи, спина. Пальцы на руках мелко подрагивали, что случалось лишь после крайнего перенапряжения.

Бегичев знал, с каким нетерпением ждут от них сведений. И все же люди нуждались в отдыхе. То, что пройдено, лишь начало, пусть нелегкий, но первый этап. Надо восстановить силы. Главное – впереди. И кто знает, каких еще усилий потребует от них обстановка.

– Всем спать! – негромко распорядился он. – На отдых даю два часа. Первым дежурю я. Ложись, Федор Васильевич. Через тридцать минут разбужу. Тебя сменит Перепеча, его Шибай.

Юля не поверила своим ушам. Какой может быть сон, когда враг рядом! И потом, если все дежурят, почему отстранили ее.

Она хотела спросить у Перепечи, повернулась к нему, но тот уже посапывал носом. Вот же беспечность! А может, так и надо? У Игоря за спиной два года Великой Отечественной…

Юля украдкой поглядела на Бегичева. Он лежал неподалеку, опершись на локти, прижав бинокль к глазам. Пилотка сдвинулась на затылок, открыв большой квадратный лоб.

На душе вдруг стало спокойно. Именно сейчас она твердо уверовала в то, что они выполнят задание и непременно вернутся. Комдив не посмеет тогда глядеть на нее пренебрежительно. Поблагодарит, как и других, за службу, может, к награде представит. Вот бы здорово после войны заявиться в институт с орденом, пусть даже с медалью. Все бы провожали ее восхищенными завистливыми взглядами. А она бы шла рядом с Игорем и «воображала»…

Как давно это было! Война пролегла между прошлым и настоящим, как неодолимое препятствие, как водораздел… До нее был институт, беспечная жизнь. Юлин выпуск сделали досрочным. В апреле начались государственные экзамены, а в середине мая им вручили дипломы и сказали: «Каникул не будет. Теперь вы офицеры. У всех одинаковое распределение: на Восток. Вам придется столкнуться со многими трудностями, возможно, с опасностью. Верим, выпускники сорок пятого года не посрамят честь института!..»

Юля не заметила, как уснула. Последней мыслью было: надо заменить на дежурстве Шибая. Радист должен отдохнуть лучше всех. Даже показалось, что окликнула Бегичева, сказала об этом… Но тут ее тряхнули за плечо.

– Как тебя разморило, милая, – добродушно приговаривал Перепеча. – Два часа тютелька в тютельку пробежали. Пора далее промышлять.

Пока Юля с трудом разлепляла веки и приходила в себя, Перепеча быстро соображал завтрак из консервов, а Бегичев, снова бодрый и деятельный, давал разведчикам последние наставления:

– Порядок движения прежний. Только я иду впереди, Ладов за мной. Дистанцию увеличить до пяти метров. Смотреть в оба! Сигнал опасности – короткий свист.

Он вопросительно поглядел на Юлю. Та смутилась. Свистеть она не умела, а признаться в этом было как-то неудобно.

Перепеча помог девушке собраться, хотел было взять ее вещмешок, но Юля категорически воспротивилась. Ефрейтор одобрительно усмехнулся, ничего не сказал. Лишь поправил у нее на плече ремень автомата и привычным движением закинул за спину свой объемистый сидор.

Неожиданно пошел дождь, зашуршал листвой. Брызнули на землю, взбив пыль, первые капли. Перепеча, ловя дождинки, вытянул ладонь и, ни к кому специально не обращаясь, заметил:

– Сеянец. К удаче.

– И откуда вы все знаете? – удивилась Юля.

– Примета верная. Промеж обловщиков[49] присказка ходит: сеянец в дорогу – к прибытку…

Они двигались по опушке леса, пока не наткнулись на широкую вырубку. Наискосок по ней была проложена дорога, за которой разведчики обнаружили проволочное заграждение в три кола, едва заметное в высокой густой траве. Чуть поодаль просматривалась траншея. Бруствер ее был искусно заделан дерном.

– Заметил дот, командир? – спросил Ладов, осторожно подползая к лежащему за деревьями Бегичеву. – Две амбразуры.

– Вижу, – отозвался тот.

– Дальше, пожалуй, не пройти. Может, в обход?

– Далеко. Вырубка километра на два тянется. Представляешь, сколько времени потратим, чтобы ее обогнуть?

– Есть соображения, командир?

– Пока нет. Шевели мозгами. Одно ясно: нужно проникнуть туда, – кивнул Бегичев на колючую проволоку.

– Легко сказать, сделать трудно.

– Согласен. Но надо! И поскорее! До темноты далеко. Да и противник ночью всегда настороже. Удваивает посты, пускает повсюду патрули. Днем он беспечнее.

– Пожалуй, – согласился Ладов.

– Я вот подумал… Дренажную трубу видишь? – показал Бегичев на отверстие, темневшее в дорожной насыпи. – Если проползти по ней, можно попасть в кустарник по ту сторону проволочного забора. Потом мимо дота в овражек… Ну а дальше по обстановке!

– А что, вполне! – загорелся Ладов. – Наш козырь – внезапность. Сделаем так!..

– Спокойно! – охладил его Бегичев. – Не строй планы, Федор Васильевич. Диаметр у трубы не тот, чтоб твои плечи в нее втиснуть. Останешься с радистом и переводчицей за старшего.

Бегичев подозвал Перепечу:

– Пойдешь со мной, Никанор Парфенович. Берем автоматы. Все остальное отдай сержанту на сохранение.

– Может, гранаты прихватить? – спросил Перепеча. – С карманной артиллерией чувствуешь себя крепче.

– Несколько штук возьми, – согласился Бегичев, – не помешают…