Остров живого золота

Бегичев покосился на сержанта: надежный помощник! Сколько раз Федор выручал всех в самых невероятных ситуациях! Вот и вчера… Не будь сержанта, пришлось бы навсегда остаться на безымянной сахалинской высоте. Они были плотно окружены; враг не торопясь постепенно сжимал кольцо, предоставляя разведчикам возможность до конца расстрелять боезапас. Патронов оставалось совсем мало, и Бегичев распорядился экономить. Стреляли короткими очередями, то и дело меняя позиции, чтобы создать у противника иллюзию, будто разведчиков чертова дюжина…

В какой-то момент Бегичев на слух уловил, что огонь ведут два автомата. Сперва удивился, потом испугался… Обнаружив неподалеку Перепечу, крикнул:

– Сержанта не видел?

Тот неопределенно махнул рукой. Недоумение Бегичева возросло: Ладов не мог отлучиться просто так! Значит, для этого есть веские причины.

Внезапно по руке словно хлестнули раскаленным железным прутом. Пуля прошла от запястья до локтя. В горячке Бегичев, не обращая внимания на боль, какое-то время продолжал стрелять.

– Негоже, младший лейтенант!.. – укоризненно воскликнул ефрейтор, увидев на рукаве командира кровь. – Силушка-то уходит! А она еще ой как понадобится!

Перепеча подполз к Бегичеву, разорвал комбинезон и ловко перебинтовал руку.

Ладова все не было. Уж не попал ли он в ловушку? Но именно в этот момент сержант, исцарапанный, перепачканный глиной, облепленный заплесневелым мхом, тяжело плюхнулся рядом.

– Слышь, командир, – прохрипел он, едва переводя дух, – штольня там! Заброшенная. Вроде пещеры…

– Пройти можно?

– Проползем. До конца добираться времени нет, а метров сто прогреб… Ширина сходная!

Радость захлестнула Бегичева. С момента, когда они встретились с противником в лоб, младший лейтенант перестал надеяться на спасение, решив подороже продать жизнь. И если бы не Юля… Ай да Ладов!

– Полагаешь, японцы от нас отстанут? Они ж должны каждую пядь земли тут знать!

– Выработка давняя! Кустами да травой заросла.

– А если успеют за нами увязаться?

– Выход за собой подорвем. Гранатами. Сделаем в лучшем виде.

– И похороним себя заживо?

– Зачем? Я проверил: спичку зажег – пламя танцует. Значит, другой выход есть!.. Забираем переводчицу, радиста – и айда!..

Дождь постепенно затихал. Его заунывный шелест, действовавший на нервы, перешел в редкую капель. Бегичев прижался затылком к бугристой коре дерева и забылся. Так бы и сидел, закрыв глаза, отмахнувшись разом от всех забот и обязанностей.

Надо бы встать, – подумал вяло. – Пора идти к шоссе. Организовывать засаду… Может, повезет?.. Как там сказано в японской танке:

Хоть называют участь нашу горькой
За то, что жизнь – как пена на воде,
За то, что все непрочно на земле,
И все же, продолжая жить на свете,
Надеждой вновь и вновь исполнен я.

Вот именно: «Надеждой вновь и вновь исполнен я»… Заставила-таки Юля полюбить японскую поэзию». Сквозь приопущенные веки Бегичев посмотрел на девушку, устроившуюся на отдых чуть в стороне. Она показалась ему совсем маленькой, беззащитной. Прижала руки к груди и глядит на него. В этом преданном взгляде безграничное доверие. Будто убеждена, что он все может. И, наверное, права. Пусть не сомневается, он сумеет для любимой сотворить чудо! Бегичев почувствовал, как к нему возвращается энергия. Резко вскинув голову, стряхнул сонливость и решительно встал.

– Идем к дороге! Порядок движения прежний!.. Сигнал опасности – резкий свист.

Серо-лиловая туча, висевшая над головой, неожиданно окрасилась, обрела зигзагообразный контур. Края ее быстро бледнели, становились желтыми и, наконец, ярко-оранжевыми. Вдруг в центре туча, словно дрейфующая льдина, надломилась. И в образовавшуюся трещину ударило кинжальное лезвие солнца. Оно пронзило тайгу, еще минуту назад стоявшую в угрюмой неподвижности. Все кругом ожило, заискрилось, засверкало. Бриллиантовые подвески дождевых капель на изумрудных хвоинках радужно слепили глаза…

Юля замедлила шаг. Какая красотища! Нарисуй такую картину художник, усомнилась бы в достоверности. Подумала бы – театральная декорация…

Шедший следом Перепеча, налетев на девушку, в недоумении остановился.

– Что тормознула, егоза? Притомилась? – заботливо осведомился он.

Юля в ответ тихо, радостно засмеялась. Перепеча укоризненно покачал головой, отказываясь что-либо понимать. А она легкой походкой снова двинулась вперед. Чувство восторга перед прекрасным отодвинуло прочь страх. Будущее перестало казаться угрожающим. На душе стало покойно. Почему-то представилось, будто она попала в сказочный мир, где нет ни войны, ни смертей и… Как это сказал Гейне?

Где дали золотые закатом залиты,
И нежные, томятся, как девушки, цветы…

Игорь словно заново открыл ей великолепного поэта. Да он и сам по себе – открытие…