Остров живых

Тимур схватывает на лету идею – мужик тяжело обвисает у него на спине, и, смешно перебирая ногами (от тяжести походка у спешащего парня получается комичной – смесь японской гейши и черта из «Вечеров на хуторе близ Диканьки», когда на горемыке кузнец Вакула катался), парень дергает к подъезду. Я от автобуса ловко попадаю двум пересекающим курс Тимура зомби в головы, мимолетно восхищаюсь своей крутостью, тут же мажу дважды в третьего – тощую бабку и, наконец свалив ее, галопом бегу вдогонку.

Я не знаю, то ли безмерное везение, то ли прикрывавший наш отход стрелок сверху, но мы добежали без потерь. Успеваю возопить: «Не стреляй, свои!» – дергаю дверь, вваливаюсь в тамбур, следом за носильщиком. При отсветах горящей уже в полный мах «буханки» вижу полулежащего на лестничной площадке раненого. В нас он не целится. Лежит расслабленно, автомат рядом.

Затаскиваем и своего стонущего туда же.

Тут же в двери появляется еще несколько светлых точек, что-то с взвизгом чертит полоску на стенке. Нет, нам тут не отсидеться.

Дверь в угловую квартиру приоткрыта. Грязная дверь, старая. Деревянная, лихо обшарпанная. И вроде как оттуда ацетончиком тянет. И падалью. Но так и на улице пахло, особенно когда зомби поперлись.

Так, надо быстро.

А там темно.

А мои фонарики где?

А нету при себе, в оружейке лежат.

От я молодец!

По стенке вжикает еще раз.

Сверху опять начинает бахать стрелок. В ответ у самой двери подъезда зубодробительно рвется еще одна граната. Дверь перекашивается, сыплются, шурша по фасаду, стекла соседних окон…

Еще сейчас нам гранатку – и приходи кума любоваться.

– Все, идем квартиру чистить! Прикрывай со спины, – рычу Тимуру.

И прижав к автомату брелок с ключами, дергаю в квартиру. Света от брелка чуть, но что есть. Все ж не полная темнота. В квартире вроде пусто: бедная обстановка, характерные для хрущевки малюсенькие комнаты, грязища – то ли тут алкаши жили, то ли нарки. На кухне сразу и не поймешь, засрано все многолетне, слоями.

Тимур просто как-то по-девчачьи взвизгивает, не успеваю повернуться, как в меня вцепляются две лапы, вырваться не удается никак, хотя делаю, как учили, – резко присел, потом так же резко вскочил. Вскочить мне не удается, тот, кто меня держит, тут же наваливается на меня сверху и вместо того, чтоб вскочить, валюсь на спину. А эта гадость давит сверху, неотвратимо, как бетонная плита. А я только и могу, что пытаться подставить под зубы каску. Не выдраться – цепко держит, как железо лапы. Автомат бесполезно зажат между нами, пистолет в кобуре оказался где-то на заднице и сейчас всей пользы от него – в крестец впился.

Туша на мне все активнее.

Вертит гад мордой, клацает зубами и отжимает, и отжимает мне голову, шея не выдержит, откину голову – и все. Вцепится в лицо – конец.

Становится чуть полегче. Я пытаюсь спихнуть тушу, но не получается, а тут чувствую, что кто-то топчется рядом – и туша чуть легче становится. Догадываюсь: парнишка пытается с меня зомби стянуть. Вот дурак, ага, в потягушки играть будем – только результат убогий, зомбак повыносливее нас обоих будет.

– Стреляй! Стреляй, черт тебя дери! Стреляй! – хриплю остатками воздуха.

– Куда? На тебя же все польется!

– Черт с ним. А так не удержу, скорее же, твою поперечину вдоль об косяк!

Еще хуже становится. Туша наваливается тяжелее, чем раньше, и разгибает мне шею, сволочь вонючая. Что там этот чертов Тимур делает?

Века проходят, а он все возится с чем-то.

Наконец рядом почему-то на полу практически бахает выстрел, но туше хоть бы хны.

– Ты… сво… лочь… ско… ро?

Скашиваю глаза в сторону выстрела. Из окон от разгоревшейся в полную мощь санитарной «буханки» падает чуток красно-оранжевого света, и этот свет бликует на ТТ, который напарничек, видимо, просто уронил на пол. Оттого тот и бахнул.

– Сейчас, сейчас! В голову стрелять?

– Да-а-а…

Тушу дергает вбок, почти спихнув с меня. Грохает несколько выстрелов, на третьем или четвертом зомби странно мякнет, словно его тело превращается в жижу. Только выбираться мне из-под него очень непросто, хотя взъерошенный Тимур и помогает как умеет, стараясь на замазаться щедро разбрызганной из разбитой башки мертвеца мерзотной грязью.

Очень хочется блевануть. Я уже практически начинаю это делать, но как-то очень не вовремя вспоминаю, что пока я тут буду эгоистично развлекаться, может произойти куча событий. Во-первых, стрельба не смолкла, стала слабее, но не смолкла. Во-вторых, еще одна граната бабахнула неподалеку. В-третьих, на лестнице лежат двое необработанных раненых. И черт меня дери пополам, в-четвертых, на меня добротно брызнуло, вылилось, вывалилось и всяко разно еще попало трупного материала от висевшего надо мной зомбака. И если эта ихорозная жижа попадет на свежую царапину или на слизистые, а у меня их на лице как-то сразу много получается, этих самых слизистых оболочек, то как бы самое время заскулить. А если еще и микротрещинки там или ссадинки…

Так, блевать отставить, аж глотку перехватило от страха. Что делать? Вот вопросец!