Острова богов

С трудом сдерживаю стон. Подъем такой крутой, что тяжело даже стоять на ногах. Решаю и не пытаться, поэтому оглядываюсь на трех человек вдалеке, встаю на четвереньки и дальше передвигаюсь ползком. Друзья поступают так же. Руки и ноги путаются в лианах, насекомые вонзают жала в каждый дюйм обнаженной кожи, пот пропитывает одежду.

Несколько лет я не выпускал из рук дневник отца, но последние страницы так и не прочитал, желая сохранить ощущение, что у меня есть шанс на встречу с ним. Такой я человек – всегда оставляю что-то про запас.

В конце концов, я должен приложить все силы, пройти путь до конца, отдать общему делу частичку себя. Только тогда я смогу понять, стою я чего-то или нет.

Сейчас надо терпеть и двигаться вперед. Я готов.

Мы ползем, карабкаемся, падаем в грязь и встаем, тянем и подталкиваем друг друга, и мы приближаемся к вершине.

ДЖУД. Остров Матери. Острова богов

Происходящее похоже на дурной сон.

Что она собирается делать, когда мы доберемся до Храма? Если пули Дазриэля попадут в кого-то из них? Что будет дальше? Воображение рисует все более и более мрачные картины, с трудом сдерживаю рвущийся изнутри нервный смех. Я представляю, как я потащу тело Леандера с этой ужасной горы и буду надеяться, что не уроню его, иначе тело полетит вниз, прямо в море, ударяясь разными частями о деревья на пути.

Лучше бы Мать сразила нас до того, как это случится, а это неминуемо, если Дазриэль убьет человека на священной земле.

Лаския сошла с ума, в этом нет сомнений. Но я все же лезу за ней в гору, чтобы помочь развязать войну. Отказаться я не могу, она сразу пристрелит меня, впрочем, она в любом случае не оставит меня в живых. Я держусь из последних сил и надеюсь… откровенно говоря, сам не знаю, на что я надеюсь.

Впереди, выбираясь на относительно ровный участок, натужно кряхтит Дазриэль. Мы покрыты царапинами, потом и грязью.

– Может, они не полезли наверх, – предполагаю я. Дышать тяжело, я даже не слышу собственного голоса из-за ударов сердца.

– Полезли, – грубо бросает мне Лаския. – Храм точно наверху, где еще может быть Храм Матери?

– Лаския, я…

– Нет! – визгливо отвечает она. – Больше ни слова, Джуд! Я уже зашла слишком далеко, сделала слишком много, чтобы теперь остановиться. Мы поднимемся, найдем его и убьем.

Дазриэль молча цепляется за ствол, вторую руку протягивает Ласкии, помогая преодолеть трудный участок. Меня он оставляет справляться самостоятельно. В груди горячо, словно в легких горит огонь.

В воздухе ощутимо нечто непривычное. Может, так чувствуется присутствие богов, или я болван, а это просто влажность. Но что-то давит на меня, заставляя мозг работать быстрее. Мысли текут, как потоки в водопаде, и так же исчезают в невидимой точке.

Что говорила мама? «У каждого человека свой взгляд на одни и те же события. Единственная версия, в которой мы правы, – это наша собственная.»

Хотел бы я знать, каким было начало истории и как все в ней распутать. Возвращаться постепенно, из Порт-Наранды в Киркпул, миновать смерть отца, учебу в школе и дальше – туда, где история моей жизни берет начало. Жаль, что это невозможно. Я бы многое сделал иначе.

Я всегда позволял другим держать перо и записывать события жизни, почти не протестуя, а они вычеркивали то, что казалось мне важным, что я очень хотел сказать и сделать. Никогда я не писал историю своей жизни самостоятельно, своими словами. Вместо этого я позволял другим выбирать дороги, на которые надо свернуть.

Я сам позволил, чтобы все происходило именно так. Снова и снова я шел на компромиссы, поэтому и оказался здесь, переполненный желанием действовать, но совершенно лишенный возможности.

Идущий впереди Дазриэль поднимается на выступ, там же начинается ведущая в сторону тропа. Когда я забираюсь следом, вижу справа обрыв и пропасть – одно неловкое движение и смерть. Внизу те же джунгли и море. Здесь невероятно красиво, ничего общего со спокойными зелеными полями вокруг Алинора, его золотистым песчаником и серыми камнями и переполненными улицами Порт-Наранды.

Слева от меня крутая скала, тонкие струйки воды стекают по ней, цепляясь за мох и неровности на поверхности. Тропа спиралью идет по горе к самой вершине. Если Леандер с друзьями прошли не здесь, значит, мы их опережаем. Но, думаю, мы скоро с ними встретимся.

Лезу вверх. Все мои чувства и мысли сосредоточены лишь на процессе, каждая мышца в теле напряжена. Главное сейчас – верно поставить ногу, чтобы не соскользнуть, ведь мокрый камень коварен. Я слежу за шагами и теряюсь во времени, не представляю, прошли минуты или часы. Из задумчивости меня выводит легкий ветерок, коснувшийся разгоряченной кожи. Впереди от восторга кричит Дазриэль, торжествует Лаския. Еще несколько шагов, поворот, и передо мной открывается плато, окруженное деревьями. Выше – только синее небо.