Острова невезения

Еще большее разочарование принесла попытка обнаружить на мысе одну из батарей. Потратив на поход к ней почти день, мы обнаружили ее фрагменты всего в трех местах и ничего не могли снять на камеру, за исключением великолепного пейзажа, конечно. В этих разочарованиях был и положительный момент. Мы искали все объекты не по рассказам местных жителей, а по старой и очень подробной русской карте, составленной примерно в 1773 году, то есть тогда, когда большинство построек уже существовало. Карта давала настолько ясные ориентиры, что ошибиться в поисках было невозможно.

Очертания дамбы, скрытой под водой

Там, где мы надеялись что-либо найти, мы действительно находили нечто, что свидетельствовало о некогда существовавшем объекте. Так мы нашли церковь, три батареи, форт при входе в рыбачью гавань, хозяйственные постройки, склады и даже дамбу длиной около 40 метров, насыпанную для защиты от волн якорной стоянки. Дамба за два прошедших столетия скрылась под водой, но ее очертания хорошо просматривались с берега. В рукотворности ее не было сомнений.

На русской карте также было обозначено место стоянки кораблей – 50 метров за дамбой. У меня было ее описание, взятое из записок некого Шуазеля Гуфье, путешествовавшего в этих краях спустя год после ухода русских с Пароса. Он оставил подробные записки, снабженные изрядным количеством гравюр. Ни на одной из них не были изображены Парос и корабли. Зато берега северной бухты, где, собственно, и стоял флот, описаны им очень подробно. Из записок Шуазеля Гуфье выходило, что якорную стоянку, на которой остались русские корабли, можно было локализовать с точностью в 100 метров. И мы продолжили поиски. Встреча с местным учителем, которого посоветовали Олимпиос и Иоаннис, оказалась практически бесполезной. Ну, кроме разве того, что попили кофе в приятном обществе. Он рассказал лишь то, что мы и так знали. Но в самом конце нашей беседы все-таки мелькнул лучик надежды. Слегка наклонившись к нам и понизив голос, учитель сообщил заговорщицким тоном, что даст нам номер телефона одного человека, который нырял и сможет помочь нам в поисках. Если мы с ним договоримся, конечно. Мы обрадовались, и… напрасно.

Все последующие дни по несколько раз мы встречались с самыми разными обладателями неких тайных знаний о местонахождении затонувших русских кораблей и сокровищ. Все повторялось примерно по одному сценарию. Менялись только люди, время и место действия: «Русские корабли?! Да, я про них слышал (читал, рассказывали). Нет, сам я там не бывал (не нырял, не щупал, не видел). Но! Я вам дам телефон (адресок, координаты, приметы) одного человека (дайвера, учителя, танцора, историка, рыбака)… Вот он точно видел и знает!» Все это было бы забавно, если бы наши надежды найти русские корабли с каждой встречей не жухли, как ботва турнепса на колхозной грядке в морозный ноябрьский день.

Впрочем, мы не отчаивались и продолжали с завидной настойчивостью исследовать остров. В один из дней мы отправились в городок Парикию, порт на западном побережье Пароса. Там мы собирались найти Стовратный храм. О нем писал капитан Хметевский: «В Паросе церковь Успения пресвятые Богородицы: считается в Архипелаге знатная, сказывают, будто бы построена Еленой царицей, из мрамора; но по неразумению греков, мрамор замазывают известкой, внутри иногда и живописью; во оных же церквах и католические престолы иметь от Султана дозволено; великолепия никакого и украшения на образах нет, письмо очень дурно, а ежели и есть на образах оклад, и то медный; колоколов имеют при церквах мало, звонят на оцепу, сказывают, от турок звон запрещен. В Константинополе, по султанскому указу Грекам в Святую неделю Пасхи дается на все церемонии церковные три дня воли, а в прочие дни запрещается. Греки лжецы великие, редко сыскать можно, кто б правду мог говорить: сами мне признавались, что у них тот справедливым считается, когда девять слов солжет, а десятое правду скажет».

Стовратный храм г. Панагия на о. Парос и купель внутри храма