Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

РАЗДЕЛ 4 БОРЬБА ЗА АВТОНОМИЮ

Дмитрий Козлов

Неофициальные группы советских школьников 1940 – 1960-х годов: типология, идеология, практики

В своем классическом эссе «60-е. Мир советского человека» Петр Вайль и Александр Генис остроумно заметили, что советские диссиденты действовали так, «как если бы Тимур и его команда восстали против режима»853. Действительно, инакомыслящие 1960 – 1970-х во многом были детьми своей эпохи, желавшими привести ее в соответствие тем ценностям, которые она утверждала. Тем временем в послевоенном советском обществе существовало явление, куда более напоминающее буквальное воплощение гайдаровской повести в жизнь, – неофициальные группы («организации», общества, клубы, партии) советских школьников. С книжными тимуровцами реальных советских подростков объединяло не только стремление действовать в обход официальных институтов и утверждение ценности коллективной работы (это было и у диссидентов), но и склонность окружать свою группу и ее деятельность ореолом таинственности, а также устанавливать в ней иерархическую структуру (а это уже в корне противоречило диссидентским установкам на гласность и легальность протеста).

Поскольку начиная с 1930-х годов из советской культуры последовательно вытеснялись все практики описания и изучения групповой автономизации подростков, неофициальные группы советских школьников до сих пор не только не изучены, но, кажется, даже не слишком замечены исследователями. С точки зрения идеологов советского образования, процесс социализации младшего поколения должен был восприниматься всеми его участниками – и самими подростками, и дисциплинирующими инстанциями (школа, комсомол и семья) – как полностью контролируемый. Поэтому облеченные властью взрослые, как правило, опознавали в попытках автономизации подростковых групп политическое действие – или вовсе не замечали их. На протяжении 1940 – 1960-х годов ценность подросткового возраста постепенно начала признаваться. Однако в педагогических работах, директивах партии и комсомола, советском уголовном праве, литературе и кинематографе это происходило неодномоментно и несинхронно. Вследствие этого возникал конфликт интерпретаций поведения подростков, который не был исключительно дискурсивным феноменом и напрямую отразился на судьбах многих юношей и девушек, обвиненных в антисоветском поведении.

Спектр неофициальных групп советских школьников был достаточно широк. К ним можно отнести различные сообщества – от хулиганских компаний до групп, осознававших себя политическим подпольем. Несмотря на разницу целей подобных автономных ассоциаций, в действиях большинства из них можно выделить общие черты. Даже для очень политизированных групп были характерны значительная роль игрового элемента и имитация «взрослых» организационных форм и социальных ритуалов советской жизни, в первую очередь партийных и комсомольских, хотя зачастую и в переосмысленном виде. Неофициальные группы объединяла также ориентация на те образцы политической борьбы, усвоение которых происходило через школьный курс истории и произведения искусства соцреализма.

В фокусе этой главы находятся те объединения советских школьников, которые действовали вне контроля со стороны официальных институций (ВЛКСМ, пионерской организации) и воспринимались их участниками как альтернативная структура, преследующая конкретные цели – от организации досуга до политических изменений в государстве. Поэтому здесь не рассматриваются неструктурированные, пусть и значимые для их участников объединения, такие как дружеская компания, или локальные «бунтарские» акции – например, бойкот учителя со стороны школьного класса или коллективные прогулы уроков.

Задача моей работы – не просто представить читателю общественный феномен, практически обойденный вниманием исследователей. Описав содержательное и функциональное разнообразие таких коллективов, я хотел бы проанализировать роль политического протеста, игрового поведения, исторических литературных и кинематографических образцов в самосознании их участников и проследить эволюцию реакции на них «взрослых» идеологических и дисциплинирующих инстанций.

Подростковый возраст в советской педагогике и художественной литературе

Удивительно, но в период «оттепели», когда участие молодежи в общественной жизни (от покорения целины до стиляжничества) стало заметно как никогда до этого, роль в ней подростков – тех, кто был чуть младше, – будто бы продолжала ограничиваться только учебой в школе и комсомольской работой. Даже историография молодежного политического подполья 1940 – 1960-х годов (явления наиболее близкого и даже отчасти пересекающегося с изучаемым феноменом) ограничивалась, по большей части, анализом протестных выступлений студентов и молодых рабочих, игнорируя аналогичные группы, участниками которых были школьники854.