Островитяне

Руслан уходил вглубь острова все дальше и дальше. От обиды и злости в голове не помещалось ни одной мысли, только какие-то несвязные обрывки. Что теперь делать? Ждать, когда пройдет ее нога? Надо бросить ее здесь, раз такая дура! Но тут же Рус вспомнил, сколько тропинок, дорожек там, на той стороне и что он совершенно не помнит, как они ехали, даже примерно! Даже в какую сторону! Конечно, можно переплыть одному и идти хоть куда-нибудь, все равно он куда-нибудь выйдет. Ну а дальше что? Стучать в дома и просить помощи? Рус представил себя в этой роли, и его передернуло. Нет уж! Лучше сидеть здесь с этой психованной Лизой!

Руслан остановился. Куда он идет? Они на острове! Почему-то вспомнилась любимая фраза Вадима: «От себя не убежишь». Рус сорвался и побежал. Он бежал изо всех сил, бежал так, что ноги, начиная скользить по размытой дождем тропинке, все равно сохраняли равновесие и мчали его вперед, подальше от обиды, от злости на Лизу. Он выскочил на берег Каришки с другой стороны острова и закричал:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Лиза устала плакать, всхлипнула, успокаиваясь, и в каком-то отупении уставилась на воду Холодного. «Хотела быть островом? — думала она. — Вот тебе, пожалуйста, целый остров в подарок. Только без маяка, лаванды, без лисиц в сосновой роще… Получай!» — Она вспомнила, как Рус стеганул себя мокрой футболкой, и со всей силы ударила себя по ноге — один раз, два, три; она стала царапать ногу, которая так ее подвела, будто хотела, чтобы та болела еще сильнее. Потом обняла себя за колени, всхлипнула. Погладила икру. Очень больно.

«Теперь мы два острова. И океан между нами», — подумала она и поднялась. Она очень замерзла. Мокрая одежда прилипла к телу. Лиза огляделась, будто Рус мог подглядывать за ней, и сняла футболку. Хорошенько выжала ее, встряхнула, потом, ежась, надела. «Все бессмысленно. Дождь ведь. Был бы у нас костер», — с тоской подумала она и вспомнила, как в детстве они с девчонками любили придумывать анкеты, и там были всякие дурацкие вопросы, и один из них — обязательно! — «Хотел бы ты оказаться на необитаемом острове?»

— Ага, мечтаю.

Где теперь искать Руса? И главное — как? В смысле, что говорить, когда найдет? Какая она дура! Что на нее нашло? Несла какую-то чушь, еще и наорала, а ведь он правда ее спас! И вообще хотел как лучше. Лиза погладила больную ногу. Вот тут касались его пальцы… Дура, дура! Лиза сделала шаг, охнула, ухватилась за дерево, подышала.

— Хочешь ли ты оказаться на необитаемом острове? — зло пробормотала она, делая осторожный медленный шаг. — Среди дождя, без взрослых, без еды и одежды, без огня? О да, конечно, хочу, прямо вот жуть как! Мечтаю!

Было смешно и глупо, что в тех анкетах на этот вопрос всегда нужно было отвечать: «Конечно, хочу!» Она медленно похромала к их убежищу в корнях упавшего тополя. Очень хотелось пить.

Рус первый раз в жизни испытывал чувство голода. Он даже не сразу понял, что это за противное чувство, и, только когда вспомнил, что последний раз ел почти сутки назад, если не считать горсть шелковицы, сообразил: «Так я есть хочу! Ничего себе… Надо ягод опять поесть, что ли». Но у шелковицы он увидел Лизу. Она, странно скособочившись, тянулась за веткой. Он тут же сообразил почему: больной ногой она не могла подняться на носочки, а здоровой тянулась изо всех сил. Но роста ей все равно не хватало. «Тутовник! Как же!» Рус свернул с тропинки в мокрые заросли. Тут не одна шелковица, найдет еще. Он снова вышел на берег Каришки. Дождь то утихал, то снова усиливался.

«Надо помириться, — подумал Рус. — Испугалась, перенервничала, сорвалась. Как мама. Устанет на работе, придет вся психованная, наорет на нас… Потом видно, что самой стыдно, но ни за что не извинится. Она же мама!» Так он думал и вместе с тем понимал, что нет, не сможет он. Ну, подойдет к Лизе — и что скажет? Давай мириться? Мол, психанул, замерз, устал, есть хочу, а как искать другую шелковицу, не знаю? Бред!

Руслан развернулся и пошел обратно к Лизе. Нагнул ветку, вздрогнул от брызг. На Лизу не смотрел. На нижних ветках совсем ничего не осталось, и он полез наверх. Ему было бы легче, если бы Лиза первая начала разговор. Сказала бы что-нибудь, неважно что, пусть какую-нибудь ерунду, вроде «Осторожнее, скользко» или «Нарви мне тоже». Но она промолчала. Она даже не смотрела, будто его вообще тут нет! Он видел с верхних веток ее макушку. Вспомнил, как перед заплывом она порывистым ловким движением собрала волосы в узел, стянула резинкой. Он тогда еще подумал, какие у нее классные волосы, все в тугих колечках, будто пружинки. Она сама была похожа на пружинку — тоненькая, резкая в движениях, с улыбчивым ртом… Руслан вздохнул. Почему красивые девчонки всегда такие вредные?

Ягоды не утоляли голод — только дразнили и вообще были раскисшие, противные. Он спустился и пошел на берег, не глядя на Лизу. Вдруг кто-то проплывет мимо по реке. Ведь не могут же их не искать! Он достал телефон, но сети не было.