Островитянин

Так вот. Когда нэвоги были укрыты и крепко привязаны, на манер того, как Финн привязывал собственный челн, мы отправились в Дангян-И-Хуше. Бульшая часть торгов прошла еще до нашего приезда, но поросят, что нам требовались, обычно продавали под конец дня. Дойдя до города, мы отправились к людям, у которых нашлись поросята на продажу. В то время они были недороги: от десяти шиллингов до пятнадцати. Самая большая цена, которую, как я слышал, давали за поросенка, составляла девять фунтов. Человек из Дун-Хына отдал столько за одного поросенка в первый год Великой войны. Да. Но не за ним последует моя история, как говаривал рассказчик в старину. Деревенских охватило вселенское изумление, когда они увидели, что каждый из наших хочет купить двух, а то и трех поросят.

– Знаешь, милок, – сказала старушка, моя родственница, у которой я купил поросят, – а ведь еще долго ждать, пока подрастет молодая картошка, чтоб покупать поросят. Да притом поразительно, сколько их сегодня купили – по три штуки по крайней мере! И вот еще что: слыхала я, будто многим людям на Острове самим есть нечего, не то что поросят покупать, так откуда вам такое подспорье?

– Да что ж ты, и впрямь совсем слепая? Будто не знаешь, что Тот, Кто порой посылает нам скудость, – Тот же, Кто в другой раз дает изобилие. А ты – слепая, уж как есть. Что же ты, не слыхала про нас? Ну так я тебе расскажу, – сказал я ей. – Чиновник из правительства наконец-то к нам приехал и дал нам распоряжение не ограничивать себя в еде, потому что скоро у нас своей еды будет сколько угодно. Вот знающие люди и надумали завести стадо поросят, пока распоряжение еще в силе.

– Мария, матерь Божья! Это много еще времени пройдет, покуда остальные получат такое распоряжение!

– А ты разве не получила его еще прежде нас?

– Это как же? – спросила она.

– Разве Бог не дал вам всего в достатке в тот раз, когда нам послал нужду? А теперь вот колесо повернулось, и Он дал нам изобилие в пору лишений. Но судя по всему, вы бы и нашу долю присвоили, если б только дотянулись, – сказал я.

В тот раз на Бласкет приехали итого сорок два поросенка. Но у меня было только две штуки – и, уверяю тебя, мне хватило; а у кого их получилось три, тому в конце концов лучше было бы просто утопить третьего. Потому что со дня покупки поросят мы больше не получали никаких пожертвований. Говорят, что о нас поползли недобрые слухи. Двое или трое сказали мне, что это началось в тот день, как я уехал в Дун-Хын. Так или иначе, у моих поросят все складывалось прекрасно, и они пробыли в моих руках недолго: совсем скоро я выручил за них девять фунтов. Ни одна свинья из тех, что с нами приехали, не ушла больше чем за восемь фунтов.

Не раз, когда мы брали свиней с собой на рынок, нам приходилось два или три дня проводить с ними в Дангян-И-Хуше, а часто и неделю – из-за скверной погоды. В тот раз я и две мои свиньи провели в Дангяне три дня и три ночи, из-за чего я потерял половину стоимости одной свиньи. По этой причине мы больше чем на двадцать лет вообще бросили разводить свиней.

Глава двадцать первая

Поминки в Дун-Хыне: спиртное, табак и трубки. – Человек, который свалился со стула на двух женщин. – «Хорошо еще, что они не принялись петь». – Второй сын Диармада наполовину лишился рассудка. Его везут в больницу в Дангяне и снова домой. – Парень сбегает ночью, и его не могут найти до утра. – Море выносит тело, и его хоронят на Замковом мысу.

В то время каждую субботу в городе была ярмарка. Только я разделался со свиньями и продал их, и уже подумывал без промедления выдвигаться домой, как вдруг увидал человека из Дун-Хына – он шел по улице как раз к тому месту, где я стоял. При нем была лошадь с повозкой. Лошадь изрыгала белую пену и порядочно вспотела. Я приблизился к нему, когда он остановился распрячь лошадь, и мне показалось, что он немного спешит. Я сделал такое заключению по виду лошади, потому что обычно ее хозяин был человеком сноровистым и обстоятельным. Как только он распряг лошадь, я подошел и спросил, чем он занят. Тот ответил, что пытается устроить поминки по своей матери, которая умерла в полдень днем раньше. Он взял с собой еще женщину из родни – таков один из обычаев, принятых там с древности.