Островитянин

– Вот это да, – сказал Янки. – Хорошо же ты уснул, вряд ли у кого-то получалось лучше. Ну, в общем, неважно, главное, что ты заснул не смертным сном. Я-то думал, что ты уже покойник, – сказал он. – Лучше тебе, пожалуй, выпить еще капельку.

Но я понял, что все это он говорит в шутку. Шторм еще бушевал, не стихая; в то же время мы были под защитой земли и, конечно, не остались без еды и питья: того, что имелось в лодке, нам бы хватило на месяц. Хоть мы оказались где-то рядом с Бегнишем, а это не так уж далеко от дома, и хоть между ним и Большим Бласкетом всего миля морского пути, мы и не помышляли о том, чтобы покинуть наше укрытие. Потом ветер вроде бы стал затихать, и Пади сказал:

– Пожалуй, у нас получится вынуть ловушки. Эти камни защитят нас от ветра.

У меня не нашлось никакого желания этим заниматься, но Пади был такой человек, что ему нравилось добиваться результата и все делать по собственной мерке, и если ты встанешь у него на пути, то после этого потом три дня не надо ждать ничего хорошего. Мы принялись за дело именно так, как он задумал, при этом ему же и выпало больше всего трудов, потому что он греб, а я только вытягивал ловушки. Не успели мы доделать и эту работу, как шквал налетел снова. В ловушках у нас была дюжина омаров, а это значило дюжину шиллингов, потому что тогда они шли по шиллингу штука – и большие, и мелкие.

Настал уже ранний вечер, а наш маленький нэвог по-прежнему был далеко от дома. Нас видели другие лодки, что рыбачили вблизи тех кораблей, видели и люди с холмов. И скоро пошли разговоры, что мы пропали неподалеку от тех кораблей. Тогда нас начали искать. Обдумав все это, спустили на воду большой нэвог с четырьмя гребцами, и те поплыли на Бегниш. Им пришлось порядочно поискать, прежде чем они нас нашли, но это могло бы занять еще больше времени, поскольку мы укрылись в расселине, решив, что лучше будет переждать до утра. Мы отозвались, как только услышали голоса, и они нас отыскали. Нас расспросили про корабли, и тут у нас было что показать: мясо, хлеб и все прочее.

Вскоре один из их команды потянулся к черной бутылке, и как только я это увидел, сердце мое похолодело. Потому что я знал: он не сможет устоять и обязательно попробует то, что в бутылке, а кто знает, как бы дальше обстояли дела. Я тут же сказал ему, что там отрава, но это еще больше его раззадорило. Он взял бутылку, вынул оттуда пробку, поднес горлышко к носу и торжествующе провозгласил:

– О Царь Славы! Это бренди!

Это лишило меня дара речи. Потому что я хорошо понял, что за человек держал в руках бутылку и что просто так он с ней не расстанется. В голове у меня промелькнула и такая мысль: пусть это мы вдвоем сперва ее нашли, но теперь нам ни за что не вырвать бутылку из рук этих людей. Когда этот проходимец ее поднял, я всерьез предупредил его не пробовать зелье, разве что на язык; рассказал ему, что случилось со мной и как оно на меня подействовало.

– Да свари его хоть сам дьявол, – сказал он. – Ничего оно мне не сделает, даже если я наберу полный рот.

Правду сказать, я не знаю, сколько именно он выпил, потому что повернулся к нему спиной – от отвращения. Он тут же протянул бутылку тому, кто сидел ближе, и тот тоже сделал большой глоток. Не знаю, много или мало они выпили, только, сколько б ни успели, очень скоро оба лежали трупами на корме нэвога. Мы оба знали, что они не были мертвы, потому что сами уже столкнулись с таким недугом, но двое других с этого нэвога подумали, что дни этих бедняг подошли к концу, и принялись оплакивать их. Однако скоро перестали, когда я рассказал им, в чем тут дело.

Похоже, в большой лодке для нас приехал человек и два весла – так, чтобы по дороге домой нас было по трое на каждом судне, поскольку шторм все еще свирепствовал. Но часто получается не так, как намечается.

Каким же печальным стал для нас конец этой истории! Сначала мы радовались, набрав всякого добра у благородных господ, и, уплывая, никто из нас не жаловался на бедность. А теперь, забившись в расселину, мы пережидаем до утра, хотя до дома нам осталось так немного. На корме нашей лодки все еще лежат двое, от которых пользы все равно что от мертвых, и никто так и не знает, что же на самом деле они выпили из этой бутылки.

О Вседержитель!
Благодарим в который раз
за то, что ты не бросил нас,
корабль рыбацкий к нам послал —
но к берегу он не пристал,
свернул, до бухты не доплыл.
Конечно, кормщик пьяный был.

Корабль нас должен был спасти,

несчастных, сбившихся с пути.
Но, как и мы, похоже,
они напились тоже.
Их одолели сон и смерть,
и страшно нам теперь смотреть
в холодной мгле на море,
молясь о лучшей доле.

Примерно через полчаса проснулся первый упавший, второй – сразу же за ним.