Островитянин

Вскоре после того как они очнулись от забытья, оба в один голос заявили, что собираются домой, и мы покинули укрытие. В то же время кто-то сказал, что ветер понемногу стихает, и так и оказалось.

Большой нэвог выделил нам одного человека, а с ним – два весла, так что в каждом нэвоге было по трое. Мы отправились все вместе, и дойти до Большого Бласкета у нас заняло немного времени, потому что тогда все уже почти стихло. Когда мы пристали к причалу, глазам нашим открылась удивительная картина: все, кто только мог на Большом острове, встречали нас в страхе и в замешательстве, многие со слезами – из-за того, что мы едва не утонули, заблудились, чуть было не пропали без вести и не сумели прийти домой раньше. Хотя у всех был очень мрачный вид, потом было много смеха и радости. Всех развеселила колдовская бутылка с кораблей из другого мира; тот, кто предложил бутылку, и те, кто выпил из нее адское зелье со вкусом спиртного.

– Вот черт, жалко, что они всю бутылку не прикончили! Славно бы тогда зажилось с нами их женам, после них-то!

Эта история не отпускала островитян лет двенадцать, и даже больше. И действительно, что за удивительное содержимое было в бутылке: если наперсток его растворить в кружке воды, то, что получилось, было достаточно крепким для любого мужчины. Очень долго мне в руки не попадалось ничего подобного. Никто в точности не знает, что это были за корабли, но говорили, что они вышли из большого города Лондона, дабы составить карту всей Ирландии. Другие утверждали, что эти корабли возвращались из Бразилии, потому что шли как раз с той стороны, когда мы их встретили. А некоторые считали, что они вообще были не из нашего мира и выглядели не как должно.

В том году был замечательный улов. Всякий раз, стоило вынуть ловушки – и вот у тебя дюжина омаров, а это значит – дюжина шиллингов. Дюжина шиллингов – это полмешка муки, а полмешка крупы – шесть шиллингов. Нетрудно было бедняку прожить в те времена.

* * *

После того как корабли ушли, наступил удивительно погожий месяц, когда ни в одной луже не было даже ряби. Такая погода лучше всего подходит для рыбы, которую мы промышляли, а еще лучше то, что был огромный спрос на любую рыбу, какую только можно поймать. Мы с Янки хорошо управлялись с маленьким нэвогом, у нас была большая территория для лова, и никто не мог за нами угнаться. Омары обыкновенно набивались в ловушки ранним вечером. Однажды мы сильно припозднились, и они прямо валом валили в ловушки.

– Разве не грех уходить домой в такой славный тихий вечер, недолгий и не слишком холодный, когда в ловушках чистое золото? – сказал Пади. – Вот если бы здешние побыли немного на моем месте, они бы это лучше понимали. Пока мы доберемся до дома, уже день настанет. Давай лучше задержимся немного у ловушек, и туда набьется еще столько же, сколько сейчас, уж будь спокоен. А коли так, разве не жаль будет бросать их здесь?

Он был такой человек, что если не дашь ему сделать на свой нос, то больше не увидишь его до завтра, даже если он будет тебе очень нужен. Поэтому, хотя вся эта история мне не слишком нравилась, надо было с ним согласиться, иначе мне пришлось бы рыбачить завтра на лодочке в одиночку. Раз уж больше никого не нашлось, чтобы оплачивать мои счета – кроме меня, конечно, – я решил подойти к делу с умом и отвечать по собственному усмотрению за обустройство всего, что только можно, а ему оставить заботу лишь о собственном пропитании, табаке и одежде.

– Пошли, – сказал Пади пару минут спустя. – Времени у них было полно, если им вообще охота соваться в ловушки. Давай посмотрим.

Так мы и сделали. Когда я поднял первую ловушку, там что-то страшно загромыхало.

– Должно быть, там угорь, – сказал Пади.

– Не думаю, чтобы он, – ответил я.

Я сунул руку в ловушку и вытащил оттуда здоровенного омара. А потом еще одного.

– Там два омара? – осведомился мой старшой.

– Да, – сказал я, – два превосходных омара.

– Вот и два шиллинга, – сказал он и продолжил, – Боже милосердный, сколько же слез и пота мне приходилось проливать в Америке за два шиллинга, вместо того чтобы просто поднять на лодку ловушку с глубины в две сажени!

К тому времени мы вытащили последние ловушки, и в них сидело двенадцать прекрасных омаров.

– Спорим, там двенадцать омаров? – спросил Пади.

– Да, и к тому же нешуточных, – ответил я.

– Эта дюжина, пожалуй, лучше тех, что мы поймали в середине дня. И ловить их легче, – сказал он. – Мария, матерь Божья, сколько же шиллингов можно найти в море, легко, по сравнению с прочими местами, где люди проливают пот и кровь, чтобы их заработать! Клянусь спасением души, если бы люди в Америке могли зарабатывать деньги вот так легко, они б ни сна, ни отдыха не знали, а только тягали бы омаров! К тому же на них надо так мало наживки.

Хотя обычно он говорил много чепухи, так что часто я не решался ему верить, этим словам я поверил безоговорочно, потому как сам был уже не такой желторотый, чтоб не знать, что творится в жарких странах за океаном: тяжелая работа, и все время под руку смотрит бригадир, а то и два.