Островок Вневременье

– А они? В жигуленке которые?.. – махаю головой в сторону разбитой машины, опасаясь конкретизировать вопрос. Камазиста вдруг дикий колотун начал бить, и я прикусил язык. Не стоило лишний раз проверять сердце парня на надежность. Вытаскиваю сигарету, даю ему. Он молча кивает, втыкает ее в синюшные губы. Подношу огонек зажигалки. Бедолага жадно затягивается, словно год не курил. Я подхожу к машине и приглашающе махаю напарнику рукой.

– Я не пойду, – отчаянно мотает головой Автолыч, – покойников боюсь.

Спускаюсь с откоса, иду к «восьмерке». Передних стоек нет, лобового и боковых стекол тоже нет, но передок, что удивительно, почти целый. Царапины на крышке капота «зубила», и все. А внутри они сидят – мужчина и женщина. Наверное, супруги. Щупаю шеи – холод по руке, словно из морозилки их достали, хотя и часа не прошло вроде как. И крови почти не вижу, отчего почему-то делается и вовсе страшно. Вытираю зачем-то руки о траву, долго вытираю, словно пытаюсь стереть что-то липкое и грязное. Наверное, не хочу хвататься за руль испачканными смертью руками. Смотрю сквозь заднее стекло в салон, но там никого нет, только вещи. Все до потолка забито вещами. Откуда и куда их несло в такую рань? Почему мужик заснул? Ведь заснул же, понятно. Трасса здесь на удивление ровная, сухая и до сих пор пустая. И тут дергает меня от аналогии: мы вдвоем, машина доверху забита разным металлоломом, и мы утром идем по той же трассе невесть в какие дали.

Возвращаюсь к машине, Автолыч уже внутри. Муторно ему, похоже. Курит, смотрит куда-то в другую сторону. Вижу, на место подъезжает машинка гаишников. С сиренами и мигалками. Бегут к машине, но скоро возвращаются. Уже неспешно идут. Лобовуха легковушки с КАМАЗом всегда фатальна для маленького автомобиля. Тем, кто спереди, не остается ни единого шанса. Тот мент, что помоложе, лезет в машину и хватается за рацию. Медиков вызывает, не иначе. Скорая приедет неторопливо, без мигалок и сирен, к гадалке не ходи. На смерть нет охотников торопиться.

– Мы тут не нужны? – спрашиваю у капитана.

– Не, мы сами, – мотает головой мент. – Езжайте.

Мы отчаливаем, Автолыч бледный, смолит сигареты одну за одной. Тоже достаю, присоединяюсь. Мысли все вокруг аварии крутятся. Вот так оно ж бывает: раз – и все. Ясным летним утром, на пустой дороге встретили они свою кончину. Умерли в один день. Вспоминаю, что тормозного следа нет. Точно, заснул мужик, ничего другого предположить не могу. Что ж, надеюсь, им не было больно. И почему-то хочу, что если и с нами что, то вот так, сразу, без мучений.

Теперь и лица погибших, что иногда снились, уже стерлись из памяти, и номера машины не вспомню, а вот раскаленная точка воспоминаний тут же выжигает сонливость, едва она подбирается ближе. Сразу эта сцена горит перед глазами. Тишина, птицы просыпаются, солнышко пригревает, июльские поля с выгоревшей травой, и эта пара в машине. Так что не помешаю спать напарнику. Пусть хоть вообще до Гороховца спит.

Еще один мост – сразу за поворотом на Раменское. Этот я уже отлично помню. Он почти все лето простоял, по нему долго не открывали движение. Мы на этом мосту какие-то цветные стеклянные цилиндрики собирали зачем-то и катались на великах. Поднимались долго, тяжело, а спускались – вовсю крутили педали, стараясь набрать максимальную скорость. Ветер свистел в ушах. Родители каждого сорвиголовы из нашей команды не раз вставляли чадам по полной, если узнавали про мост. Типа, спуститесь и угодите под машину или разобьетесь, так гонять. Но из-за таких вздорных мелочей, как страхи родителей, никто и не думал отказываться от рискованных поездок. А еще под этим мостом мы собирались. Бросали велики внизу и взбегали по выложенной плитками насыпи. Там получалась очень уютная конура, где можно было покурить, сыграть в карты, поматериться вдоволь. Я там даже ночевал, когда сбегал из дома. Бетонная конструкция долго держала тепло, часов до четырех утра там вполне комфортно получалось спать. Потом часа три приходилось пританцовывать, пока не пригревало солнышко. За три ночи вошел в ритм. А подкармливала меня, помню, хоть и мажористая девочка, но настоящий друг, свой парень, как говорится. Не выдала родителям место. Нескольким годами позже я только случайно с девахой этой не покувыркался. Причем накануне ее свадьбы. Кто знает, может, и зря так вышло, что не переспали мы. Не сложился у нее брак в итоге, разбежались они с супругом. И кто знает, как сложилась бы судьба Нади, успей я раньше. Нет, я не жалею ни капельки, что вышло так, как вышло: к лучшему. Просто такие вот поворотики ключевые интересно продумать… И застревают в памяти колючими вопросами, на которые никогда ответа не узнать, а я всегда любил докопаться до сути. И пока не доберусь до кварков, так и буду все время размышлять. И память такие дела забивают, и обдумать все от начала начал не хватает времени. Плохо, знаю, но ничего поделать с собой не могу.