Острые грани Пророчества

Вместе они были практически непобедимы, особенно когда Энакин успокоился, перестав нервничать из-за повторяющихся кошмаров. Оби-Ван помогал, чем мог – он сам всю жизнь страдал от видений, а падаванство у Джинна ничем не помогало, только вредило: почитатель Живой Силы исповедовал принцип «Здесь и сейчас», к предупреждениям ученика относился наплевательски, за что и огребал на пару с Кеноби, отчаявшимся достучаться до разума своего Мастера. Джинн, со своим самомнением, практически сломал Оби-Вану психику и жизнь, превратив в смирившегося с судьбой фаталиста, и только в последнее время, после нескольких длинных и тяжелых разговоров с Люком, эта ситуация начала хоть как-то выправляться. Будучи не в силах нормально спать после плена, парень как-то напился в компании меланхолично сетующего на судьбу магистра – эпический подвиг, учитывая, сколько Кеноби мог выпить, оставаясь при этом трезвым.

Метаболизм у джедая был бешеным: Энакина вынесло со второго стакана кореллианского виски, нежно любимого Оби-Ваном. Скайуокер тихо сидел в углу, слушая излияния учителя, и потихоньку трезвел, чувствуя себя отвратительно. Замученный происходящим Кеноби тихо рассказал о своем детстве и юности – с двух лет, примерно, и до шестнадцати. Сказать, что это был кошмар – значит ничего не сказать. Стоящий в углу палатки Джинн молчал, отводя взгляд – призраку было стыдно и мерзко.

Люк, поддавшись действию алкоголя, в свою очередь поделился своими воспоминаниями – не всеми, разумеется, и без имен. Энакин внимательно слушал, лихорадачно блестя глазами в полутьме, а на утро, когда все проспались и избавились от похмелья, едва не довел Кеноби до заикания. Он встал на колени перед приведшим себя в порядок мужчиной, нисколько не стесняясь окружающих, поклонился, после чего произнес формальную формулу просьбы о прощении.

– Учитель, – Энакин сел на колени, смотря в глаза застывшего столбом магистра. – Простите меня, что я был и являюсь таким плаксивым маленьким отродьем. И огромное спасибо, что вы меня не прибили.

В лагере стояла гробовая тишина, падаваны Энакина украдкой переглядывались, Люк с Найрой одобрительно кивали. Джинн исчез, а Кеноби молчал, что-то невнятно из себя выдавив: слов у прославленного Переговорщика не было.

После этого шоу отношения между учителем и учеником, находившиеся в очень неустойчивом положении, пошли на поправку. Растроганный до глубины души Кеноби был просто счастлив, разговор с Люком прошел отлично, мужчина повздыхал, но принял под свое крыло еще одного ученика. Все было просто отлично, даже Палпатин затих и фронт стабилизировался, что казалось Люку очень подозрительным.

А потом все покатилось к черту.

Люк отправился в очередной рейд, а у Энакина вновь начались кошмары, и Кеноби, разрывающийся между Советом, Армадой и прочими обязанностями, не всегда мог помочь. Но это было не самое страшное. Рекс, с которым Люк поговорил крайне конфиденциально, доложил парню о том, что канцлер возобновил душевные разговоры с Энакином. Результат не замедлил сказаться: парень вновь стал раздражительным, нервным и эгоцентричным.

Дуку, Гривус и Вентресс атаковали и пакостили постоянно, не давая продыху, а потом произошел кошмар на Умбаре.

* * *

Клоны осторожно косились на сидящего посреди ангара на полу Люка, пытающегося медитировать. Получалось это у парня из рук вон плохо. Скайуокера трясло, он все никак не мог успокоиться. Настороженно наблюдающий за ним Найра вздохнул, молча включая сейбер, и Люк тут же прыгнул, срывая с пояса меч. Сине-зеленый, словно морская волна, луч с гудением понесся наперерез голубому, брызнули искры, клоны облепили стены, с восхищением наблюдая за спаррингом.

Найра и Скайуокер заметались по полу, атакуя и защищаясь. Сейберы гудели, рассыпая злые искры, Сила ревела, пока бешеный водоворот не начал успокаиваться. Вымотанные и истощенные мужчины остановились, тяжело дыша.

– Полегчало? – просипел твилек, подхватывая бутылку с водой. Люк кивнул, отбрасывая со лба мокрые от пота волосы. – Что произошло?

– Не здесь, – шепнул Скайуокер, подвешивая сейбер на пояс. Через двадцать минут, после душа, Люк внимательно проследил за закипающим чайником, заварил чай, разлил в небольшие расписные чашки – подарок Оби-Вана и протянул одну из них Найре.

– Он… – голос парня был мрачным, – скажем так. Он решил идти по проторенной дороге. Я надеялся на изменения, на то, что он поступит умно, но…

– Но? – шевельнул лекками Найра. Люк вздохнул, утомленно прикрывая глаза.

– Но, он этого не сделал. Причины меня не волнуют. Меня волнуют следствия.

– Чего он хочет?

– Кого. Он хочет моего брата. Он хочет, чтобы Энакин… упал, – прошептал Скайуокер. Найра царапнул когтями подлокотник, его верхняя губа непроизвольно дернулась, обнажая треугольные зубы.

– Это плохо?

– Это ужасно, – признался Люк. – У Энакина нет ни мозгов, ни тормозов. Я вообще не понимаю, как Оби-Ван пинал его все эти годы в правильном направлении и не придушил. Он слаб.

– Слаб?! – изумился Найра. – Он силен! Его мощь…