Острые перья

— Я тебя ненавижу, ты знаешь? — буднично ответил Игараси. Взгляд сам потянулся к кольцу, которое с него не потрудились снять. — Как-то ты подарила мне этот подарок и попросила убить тебя, если у меня возникнет такое желание. Боюсь, дорогая, я им не воспользуюсь — слишком легкая смерть.

Наоми улыбнулась без тени страха.

— Наконец-то разумная мысль.

— Так ты расскажешь мне, что происходит?

— А ты уже перестал быть скептиком?

Арен открыл было рот, собираясь сказать «нет», но внезапно произнес совершенно другое.

— Я видел женщину, — очень тихо сообщил он. — Она собиралась напасть на меня и Ринджи, но у нее случилось что-то вроде приступа. Не знаю, как по-другому назвать это. Она тряслась в припадке, пока у нее не сломался позвоночник, скребла пол до кровавых полос, и все никак не умирала. Понимаешь…

Игараси нервно засмеялся — с минуты, как он нашел Наоми, невидимый барьер, позволяющий Арену контролировать свои мысли и эмоции, рухнул.

— Она должна была сдохнуть, но все еще дышала. У нее сломались почти все кости, тело превратилось в мешок… Я многое видел, но такого — никогда.

Наоми с сочувствием кивнула, взглядом прося его продолжить.

— У нее отросли когти и деформировался череп. Все это выглядело… Так, будто что-то заставляло ее калечить себя. И это что-то было намного сильнее инстинкта самосохранения.

— Неудачный эксперимент, — пробубнила Наоми себе под нос. — Как ее звали?

— Мана. Мана Танако.

Бывшая супруга резко вскинула голову, уставившись на Арена темными глазами, в которых светилось презрение.

— Так Мана сдохла?

— Да.

— Значит, ты и до нее добрался. Как много ты знаешь?

Арен устроился поудобнее, насколько позволяла обстановка, и с расстановкой ответил:

— Не считаешь, что отчитываться здесь должна ты?

Наоми повторно закатила глаза и с шумом выдохнула. Потом прикрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то, и нехотя предложила:

— Хорошо, время еще есть, можем поговорить. Ответ за ответ?

— Идет, — согласился Арен, помня об упрямстве бывшей жены. — Я нашел фотографию в твоей квартире: там ты, как я думал, и Рика. Но кое-что показалось мне странным — ямочка на подбородке.

Наоми не смогла скрыть улыбки.

— Ты понял, что это не я?

— Не сразу, — признался Арен. — На снимке — два ребенка, поэтому было тяжело заметить разницу сразу. Но ночью я осознал, что это не ты. А потом твоя ма…

Он осекся, надеясь, что Наоми не обратит внимания на оговорку, и исправился:

— Аяме рассказала, что ты приемная. Ты знала об этом?

— Недавно узнала, — Наоми обхватила колени руками, прижав их к груди. — Месяц назад все окончательно встало на свои места.

— Месяц назад… А когда пришло первое сомнение?

Наоми страдальчески поморщилась.

— Арен…

— Когда? — с яростью процедил Арен.

— За полгода до нашего развода, — призналась Наоми.

И снова между ними повисла тишина и странный сладковатый запах, который Игараси с силой втянул, не веря услышанному.

— Ты не сказала ни слова… Ни слова о том, что мучило тебя на протяжении шести месяцев. Я не заслужил откровенности?

— Все не так, Арен.

— Все именно так, — сорвался он. — Почему ты такая сука, Наоми? Тебе не пришло в голову, что мне тоже хотелось бы знать? Я спрашивал, что с тобой не так, но все, что ты говорила — «Я в порядке»!

Наоми виновато уставилась на него.

— Какая сейчас разница? — тихо прошептала она. — Никакой.

— Согласен. Уже никакой. Но я все же хочу знать все. Выкладывай, — потребовал Игараси.

Наоми молчала, по-прежнему таращась на него своими темными глазами — на сей раз в них появился влажный, жирный блеск.

— Не смей рыдать, — чуть ли не по слогам произнес Арен. — Я сыт по горло твоей ложью, поэтому подбери сопли и расскажи все. С самого начала.

Отвернувшись, Наоми с силой прикусила губу — раньше боль отрезвляла, смещая фокус внимания, но сейчас долгожданного облегчения не последовало. Невыплаканные слезы душили ее изнутри — но, делая глубокий вдох, Наоми призналась сама себе: Арен прав. От ее слез никому лучше не станет.

Она чувствовала, что воздух в темнице — влажный и сырой, — неуловимо поменялся на сухой, что свидетельствовало о крайнем раздражении Игараси. Он не лгал, когда сказал, что ненавидит — это Наоми тоже знала.

И именно к этому она стремилась. Значит, должна радоваться.

Значит, должна собраться…

— Я жду, — напомнил Арен голосом, которым вполне можно было бы разрезать лист металла пополам.

Наоми сделала еще один вдох — последний — перед тем, как нырнуть с головой в омут воспоминаний.

— Все началось давно, — без всякого выражения сказала она. — Когда я упала с лестницы, то потеряла память. Как сейчас помню: открываю глаза, а передо мной — чужие лица. Они сказали, что являются моими родителями, но я совсем не знала их. Не узнавала дом, свою комнату, свою сестру. Я ощущала себя чужой, будто бы я попала в другой мир. Он был хорошим, но это был не мой мир, понимаешь? Я словно попала в заколдованную страну. Ко мне приводили врачей, чтобы исправить что-то в моей голове — что-то, что сломалось. Только много позже я поняла, что все эти эскулапы…

Наоми с презрением фыркнула.