Острые шипы и темные души

Мэделин даже не знала, что ответить, с одной стороны, ей было неприятно подобное отношение к арфе и ее труду, а с другой – имел ли вообще смысл бестолковый труд при таком раскладе… Стало очень жаль расставаться с арфой, едва ли не до слез. Непонимание окружающих и полное отсутствие интереса к прекрасному наводили на истинного музыканта разочарование. Алесса попросила подождать, пока она переоденется, и вышла. В холле она позвонила колокольчиком, позвав таким образом няню для помощи с одеждой. Над камином в музыкальной висела картина, что напомнило Мэделин о кабинете Говарда. Она подошла посмотреть, здесь на камине стояла лишь одна фотография Алессы, сидящей за пианино. «Только позирование и более ничего…» – подумал с ноткой обиды музыкант об отношении к инструменту. Ввиду тепла камины в данное время года обычно не зажигали, внутри был лишь пепел, а стенки выполнены в узорной резьбе, что привлекло внимание. Зоркий глаз юной уловил внутри волнистой линии какой-то, видимо, прилипший кусочек… Понять было трудно, он весь покрыть пеплом, спрятавшись ближе к углу.

Вскоре вошла одетая в платье любимого черного цвета Алесса и позвала. В конюшне располагалось много удобных денников, помещения для инвентаря, фуражная и для работников. Мэделин вдруг столь сильно заволновалась оттого, что может увидеть того загадочного мужчину, у нее даже взмокли ладони. Появился конюх, которого видела юная по приезду, и с радостью принялся рассказывать о лошадях. В конце помещения был второй выход, из него Мэдди заметила дальше амбар и вольер, а вернее, это был свинарник. Семья Хачит разводила, помимо борзых, также свиней, чье мясо обожает Балтус и является постоянным покупателем. Услышав противное хрюканье, Алесса сморщила носик и уверила гостью:

– Ну туда мы точно не пойдем, еще съедят нас… – бросила в конце шуточку.

Конюх заулыбался. Из дежурного помещения вышел второй, зрелого возраста, тоже совершенно не тот, увиденный Мэделин в саду. Алесса, как настоящая взрослая глава в доме, задала слуге вопросы о покупке двух жеребцов семьей лорда и леди, а также епископом.

– Что значит не внес залог? – сразу переспросила девочка, недовольно возвысив одну бровку. – У епископа один его золотой крест стоит не меньше лошади… мы не будем ждать, пока он получит оплату за свою школу для мальчиков… Вздор…

Конюх же сообщил, что мистер Верджил согласен и велел отдать жеребца его святошеству, ибо вера в честного служителя церкви крайне сильна. Алессе пришлось не по нраву решение отца, но она промолчала. Все же, видимо, мистер Верджил был чуть главнее нее. Возле конюшни хозяйка обратила взор на собаку, лающую на нового человека в лице учительницы, и задала вопрос слугам:

– Почему рыжий опять грязный?

– О, простите, мисс, я отпустил его немного пробежаться, а этот сорванец снова полез в вольер к свиньям и там испачкался… – объяснялся конюх.

– Вымойте его, иначе похож на грязного кабана… – велела девочка.

По пути от конюшни Мэделин спросила:

– Мы сегодня больше не сядем за арфу?

Алесса похихикала.

– Кто о чем, а ты всё об арфе… Нет, сегодня у меня еще занятие по французскому языку, и без того утомительно… После прошлого учителя музыки не успела еще отдохнуть…

– Его уволил мистер Верджил за плохое поведение? – решила поинтересоваться Мэделин, вспомнив слова главы на празднике.

Алесса ухмыльнулась и рассказала:

– Он был ужасно занудный и противный… Заниматься с ним было просто невыносимо… Мне пришлось сказать отцу, что он смотрел на мое декольте…

Таким образом, оказалось, что Алесса наклеветала на учителя с целью избавиться и совершенно этого не стеснялась. Право, Мэделин пришла в шок… у нее не было слов, в голове не укладывалось, как можно так поступить… Замысловатость данной совсем юной особы все больше наводила на нехорошие мысли… человеком она воспринималась неоднозначным… Мэделин попросила подать карету и вскоре уехала.

Все время по пути в ее голове почему-то крутилась пара строк из обнаруженного любовного стихотворения, спрятанного в рамке для фотографии. «Дай мне надежду, мой ангел прекрасный, лишь в тебя я влюблен, сгораю от страсти» …

Мэделин поднялась на свой этаж, чуть дальше за углом раздался недовольный мужской голос, вслед послышалась Бекки. Взволновавшись, юная решила подкрасться.

– Сколько я должен был тебя ждать? – спросил взвинченный Джеральд.

Вид его был помятый, словно всю ночь не спал.

– Но я вернулась быстро, едва стемнело… и сразу пришла к тебе, как договаривались… – оправдывалась Ребекка, показывая печальное выражение лица.

Юноша фыркал и продолжал возмущаться, хотя сам, оказывается, пробыл всю ночь где-то вне дома.

– Я устал тебя ждать и уехал к друзьям… имею право! И хватит меня допрашивать, будто ты моя жена… не забывайся… – заявлял он.

Ссора была очевидна, несмотря на то, что пара совсем недавно познакомилась. Ребекку задело отсутствие возлюбленного столько времени, а он же не желал оправдываться, воля дороже брачных оков…