Острые цветы

Георг понимал, что задерживает Якова, по тону тому не терпелось двинуться в сторону детской площадки и как следует там всё осмотреть. Яков не нуждался в помощниках, он прекрасно умел обходиться без напарников, доверяя исключительно себе. И это в немалой степени заставляло Георга колебаться: ему не хотелось возвращаться на детскую площадку, где чуть не придавило толстым стволом маленькую девочку и где лежали разбросанные части лохматого пса… Однако отпускать Якова в одиночестве было ошибкой. Дворник не мог подобрать слов для описания своего чувства, но а уровне интуиции он знал, что ему нужно присоединиться к вылазке на детскую площадку. Просто это было верным решением.

– Я пойду с тобой. – В старой флисовой кофте и мокрых валенках Георг не выглядел внушительно, но от слов своих отказываться не собирался. Пусть они и находились на различных материках социальности, им пришлось поделить вес бедняги-лыжника поровну. Они дотащили его до корпуса. Они и пойдут на детскую площадку.

Даже самому себе Яков не признался, что в тот момент почувствовал небольшое облегчение. Железные характеры бывают очень восприимчивыми к маленьким трещинам, появляющимся на их безукоризненной броне. Ему не хотелось тащиться в одиночестве, хотя и компания парня из обслуги и не являлась пределом мечтаний. Дворник боялся, но по крайней мере, в этом они были на равных. Желая успокоить собственную гордость, Яков вновь указал на бессознательного лыжника.

– А с ним что? С кем мы его оставим? – Предвидя очевидный ответ дворника, Яков доверительно склонился над ним. – Если ты думаешь про женщин, то это плохой вариант. Ты посмотри на них: моя жена еле держит в руках кружку с кофе и вообще пребывает в прострации, а посудомойку как будто уже раздавило. Да она же не слова не сказала по окончании завтрака, только носится со своей дочерью, как курица, и точно не сможет оказать помощь нашему знакомому. У них у обеих шок. Сам посмотри, девочка намного спокойнее переносит происходящее, чем эти две.

Георгу очень не понравилось, что он назвал Кассандру посудомойкой, но в целом он был согласен с мыслями Якова. Обе женщины совершенно не отдавали себе отчёта в собственных действиях, было просто опасно оставлять на их головы серьёзно раненного человека. К тому же с ними был ребёнок, и Кассандра была озабочена исключительно Агатой, на Марьяну ни в коем случае полагаться не стоило – она жила в воздушных замках и не была приспособленной для тех условий, когда приходилось покидать зону комфорта.

– Я не думаю, что за время нашего отсутствия он очнётся. – Проговорил Георг, но откуда он мог это знать? Разве только выдавал желаемое за действительное. – Нам хватит пяти минут, чтобы добраться до площадки, всё там внимательно осмотреть и вернуться внутрь корпуса.

Теперь они стояли на пороге двери и с этой позиции наблюдали за неподвижной фигурой, расположившейся на скамейке. С такого расстояния не было заметно, чтобы грудь лыжника периодически поднималась и опускалась, казалось он уже мёртв и не к чему думать о том, как бы ему помочь. Но он был жив, когда они покидали его, и Георгу не верилось, что за малое время их трапезы состояние лыжника могло ухудшиться настолько, чтобы его не стало.

Яков повернул голову и осмотрел столовую с единственным занятым столом. Обычно в это время и холл, и сама база уже изобиловала раскрасневшимися после физической нагрузки или только готовящимися к выходу на маршрут людьми. Но сегодня было очень необычное утро, и Яков сомневался в том, что кому-либо вообще удалось добраться до лыжной базы извне. Его жена продолжала водить пальцами по экрану бесполезного телефона, Кассандра медленно перемещалась между их столиком и помещением кухни, за ней хвостиком следовала Агата.

– Дамы, мы ненадолго выйдем. Нужно кое-что проверить на улице. – На звук его голоса обернулась девочка, её мать лишь слегка кивнула головой, хотя вовсе не вслушивалась. Материнский инстинкт заставил её мир сжаться до размеров восьмилетней девочки, за пределами которого всё вмиг стало враждебным и небезопасным. Марьяна никоим образом не среагировала на слова мужа. – Мы ненадолго…

И кому он это говорил? Для кого? Они прятались в скорлупы и абстрагировались от холодного ужаса, подкрадывающегося всё ближе. Придётся оставить их как есть, женщин необходимо будет встряхнуть, нужно будет привести их в чувство, потому что иначе они превратятся в балласт, но этим он займётся позже. Как только вернётся с детской площадки. Яков умеет добиваться своего и заставит их трезво взглянуть на вещи, а сейчас пусть ещё немного позависают в прострациях.

– Мы идём. – Напоследок бросил он и решительно вышел в холл.