Острые углы (СИ)

— Точно, — чуть усмехаясь кивнула Лера, признавая логику отца. — Ты же не хотел, чтобы мы были вместе, радоваться должен этому факту.

— Меня это не радует. Я тебя как учил? Если уж заварила кашу, то прешь до конца, а не сруливаешь на полпути.

— Да-да, я помню, — улыбнулась дочь лишь уголками губ. — Кстати говоря, Лёшка с самого начала был против, что мы скрываемся. Это моя инициатива. Не хотела с тобой воевать, заваривать вот такую кашу. Думала, дождусь удобного момента, когда ты будешь готов согласиться с моим выбором.

— Как тут теперь не согласиться. Фартовый твой Лёха. Как там у вас говорят…походу, ты удачно вышла замуж.

Лера усмехнулась, однако сомневаясь, что сам Лёха сейчас считает так же.

— Папа, ты же всегда умел каждый мой промах превращать в достижение. Сделай это и сейчас. Признай, что я сделала невозможное. Примирила тебя с заклятым врагом. И при этом тебе не надо ни к нему идти на поклон, ни своим приспешникам что-то объяснять. Вали всё на меня, мол, это всё дочь, дурилка неразумная, связалась с ним, а тебя не спросила.

— Чего сидишь тогда? Иди, узнай там всё… Как весь из себя благоверный Назаров умудрился сестрице жены заделать ребенка. Расскажешь потом.

— Ты хочешь, чтоб я у Полевого разузнала, а мы потом с тобой посплетничали?

— Именно.

— Ах, Альберт Сергеевич, как можно! — делано изумилась Лера и, оперевшись на подлокотники, поднялась с кресла. — Ладно. Пошла. Как будут новости, расскажу.

***

После оглашения завещания Полевой сразу же уехал домой и выключил телефон.

Назаров его отец. Не дядя какой-то. Родной отец!

Выяснять у тётушки ничего не стал, а собственные предположения, вывинчивающиеся из уставших от передряг извилин, были одно уродливее другого. Алекс не понимал, как ко всему этому относиться и что делать дальше.

Он был подавлен, никого не хотел видеть и ни с кем не хотел разговаривать.

Дома он выкурил две пачки сигарет, выпил полбутылки текилы, и всё ему стало безразлично. Не раздражал даже дверной звонок. Кто-то пытался добиться с ним встречи, но, так как желания с кем-то пообщаться у Полевого не появилось, к двери он не подходил.

Однако гость проявил недюжинную настойчивость.

— Здравствуй, тётушка, — сказал Лёшка, все-таки открыв дверь, и добавил с сарказмом: — А ты точно моя тётя — не мама, нет?

— Алёшенька, я понимаю, что ты шокирован, и хочу тебе всё объяснить. Ты не так себе всё представляешь… — взволнованно начала Ксения Романовна.

— А я никак себе это не представляю и слышать ничего не хочу, — отрезал он. — Раньше надо было объяснять, сейчас мне это не интересно.

Они стояли в пороге, Полевой не отступил, чтобы пропустить женщину в квартиру.

— Так и будешь меня в дверях держать? — спросила она, ёжась под его колючим взглядом. — Может, все-таки впустишь?

— Хорошо, проходи, — нехотя сказал он.

Ксения Романовна прошла в гостиную, сняла темные очки и черный шелковый платок с головы. Сев на диван и сцепив руки на коленях, она ждала, что племянник как-то выразит желание ее выслушать, но Полевой ходил по комнате, как запертый в клетку зверь.

— Юлий в таком же состоянии, но он успокоится и всё поймет.

— Видел его шок, когда завещание зачитали, можешь не объяснять. Такое наследство уплыло.

— Зачем ты так… — произнесла она сконфуженно.

— Можешь не переживать, — сразу сказал он. — Я оформлю отказ от наследства, и твой сын получит, что ему причитается.

— Принять такое решение — твое право. Но Артем Павлович не этого хотел. И я не об этом хочу поговорить.

— А я хочу, чтоб меня все оставили в покое! — рявкнул Алекс, не проявляя к тётушке ни малейшего снисхождения. — Сказал же, передам всё Юлию, и делайте что хотите. Он теперь главный — пусть командует. А я укачу на Бали и буду там дзен ловить!

— Ага, давай, — сказала Лера, входя в гостиную, — вырази свое решительное «нет» наступающему капитализму.

Ни Полевой, ни Ксения Романовна не слышали, как она вошла. Зато Лера, едва ступив за порог, услышала Лёхин рев. После разговора с отцом она поехала домой, переоделась и взяла ключи от его квартиры, которые он снова вручил ей, когда они помирились.

— О, любимая моя пришла, — сказал Алекс, правда без особой нежности в голосе.

Лера посмотрела на него, на ополовиненную бутылку текилы, стоящую на столике, и вздохнула.

— Ты пьяный, что ли? Тебя только недавно из наркотической комы вывели, ты решил в алкогольную впасть?

— Ага, прям с разбега, — посмеялся он. — Имею право. У меня, оказывается, папа умер.

Ксения Романовна сжалась от его слов, как от удара.

— Ты тётушку-то не третируй, ей и так несладко, — сказала Лера с явным неодобрением и присела рядом с женщиной на диван. — Вам плохо? Есть с собой какие-нибудь лекарства? Успокоительное? У тебя есть? — посмотрела на Лёшку.

Он развел руками.

— А мне не нужно, у меня нервы, как канаты.

— У меня есть, — сказала женщина и завозилась, ища в сумке лекарства.

Лера принесла из кухни стакан воды.

Ксения Романовна запила таблетку и засобиралась домой.

— Я пойду. Не буду вам мешать.