Острые углы (СИ)

Помнил расстроенную, подломленную и как она сдерживалась, чтоб не разрыдаться, как сжималась в комок тоже помнил, но чтобы вот так тихо плакала — ни разу. Наверное, нужно было увидеть ему эти слезы и нутром почувствовать всю затаенную в них боль, чтобы окончательно его отпустило.

— Неужели ты думаешь, что я тебя не люблю? Что всё это время мне было легко? Ты же знаешь, что ты для меня значишь. Я тоже хотела бы любить тебя меньше, чтобы суметь оторвать от себя раз и навсегда, но у меня не получилось… Никогда не получалось… — она всё еще пыталась что-то объяснять.

Лёшка сначала вытирал слезы с ее лица, потом стал целовать, заглушая слова. Потом раздевать. Прямо здесь, в прихожей он задрал на ней платье и стянул трусики.

— Лёш… — Лера вроде бы попыталась его остановить.

Им же лучше сначала поговорить, а потом начинать всё с чистого листа.

Если они вообще смогут что-то начать. Или продолжить.

— Заткнись, — грубовато сказал он, — замолчи.

— Нам надо объясниться…

— Потом поговорим.

Он уже не хотел ничего слышать и ничего не хотел обсуждать. Точно не в ближайшее время.

Уложить Лерку под себя. Или взять прямо здесь. Хоть в спальне, хоть в душе. Плевать, где и как он это сделает. Но они должны сейчас заняться сексом. Любовью. Им надо утолить свой голод и многодневную тоску.

Можно сколько угодно топить обиды в разговорах или на дне стакана с алкоголем, но лучшего способа примирения, чем секс, еще никто не придумал.

Он целовал ее соленые губы, ласкал язык, скользнув в глубину теплого рта. Лера растворилась под его напором и забыла заготовленные слова. Острое желание вскипело в венах, и их накрыло, как раньше. Даже сильнее. Они продолжали целоваться, когда он, спустив с себя джинсы вместе с бельем, вошел в нее. Лера зажмурилась, принимая его в себя, была мокрая, уже ошалевшая от возбуждения, и ей не нужны были никакие предварительные ласки.

Они начали в прихожей, полностью отдавшись животному порыву, потом как-то добрались до спальни, где Полевой все-таки ее раздел.

Леркино тело осталось идеальным, беременность ни капли его не испортила, так что догадаться о ребенке по каким-то внешним изменениям он не мог. Она не кормила Эми, у нее не было молока, потому грудь ее тоже осталась нетронутой.

Он завалил ее на спину, она крепко обхватила его ногами, и Лёшка застонал, погружаясь в нее до самого основания.

Очень глубоко. Очень горячо. До боли, до рваного вскрика.

Сплетя их пальцы, он закинул руки ей за голову. Лера беспомощно стонала, отдаваясь вся ему целиком, не в состоянии управлять ни телом, ни разумом. Задыхаясь от эмоций и остроты ощущений.

Они уже не целовались, не могли. Просто касались губами и дышали друг другу в рот.

От каждого его глубокого толчка Леркино тело пронзала судорога удовольствия. Это не заканчивалось. Началось, как только он погрузился в нее, возвращая забытые ощущения и вместе с тем давая новые, и длилось ровно столько, пока не кончил. Сплошной оргазм, без взлета на вершину и обратного падения. Какое-то нескончаемое удовольствие просто от того, что он снова в ней. И он по-прежнему ее. И только ей он принадлежит.

Лёшка поцеловал ее в шею, но не откатился в сторону, так и остался лежать на ней, вжимая в кровать ее отяжелевшее, расслабленное тело.

— Ты меня не отпустишь? — улыбнулась Лера.

— Нет.

— А в душ?

— Только со мной. Я тебя не только из квартиры, я тебя даже из кровати не выпущу. Понятно?

Она засмеялась и протянула:

— Поня-я-ятно. — Помолчав, добавила: — Я тебя люблю.

Он приподнялся на локтях, взял ее за голову и склонился к губам.

— Ладно, уговорила. Пойдем в душ. Хочешь вина?

— В душе?

— Можно и там.

— Хочу. Хоть где.

Они пошли в ванную, немного постояли под теплыми струями воды. От пережитых за весь день потрясений у Леры кружилась голова. Немного вина ей и правда не помешает. А еще выспаться. Но с Лёхой это вряд ли возможно.

Полевой вышел из ванной первым, Лера задержалась, сушив волосы феном.

Когда чуть позже она нашла мужа в кухне, он был полностью одет. В белой футболке, других джинсах и темном пиджаке.

— Вино придется отложить, — лицо его было серьезным. — Натка звонила. Нам надо в больницу к отцу.

— Что случилось?

— Всё плохо.

Леру качнуло.

— Давай, Лера, нам надо ехать, — аккуратно поторопил он.

Она сорвалась с места и побежала одеваться. Ее вещи уже лежали на кровати в спальне. Лера натянула на себя трусики и платье, и они с Полевым снова рванули в больницу.

По дороге она обнаружила у себя в телефоне кучу пропущенных звонков от Наталины. Окунувшись в свою страсть, они с Лёшкой ничего не слышали. Видимо, отчаявшись дозвониться до Леры, Ната позвонила Алексу.

Они нашли Наталину на диванчике в холле, недалеко от палаты отца. Она рыдала навзрыд, заикалась и первые несколько минут ничего не могла им толком объяснить.

Потом как-то выдавила из себя вместе со слезами:

— У него инфаркт.

— Опять?

— Не опять. У-у-у-у, что я буду теперь делать, как мне жи-и-ить. Утром же всё было хорошо. Он был здоров… Теперь к нему не пускают… — высморкалась в платочек.

— В смысле, здоров?!