Острые зубцы короны. Книга 2. Освободитель

Уже «милорд»? Очень хорошо. Ну что же, можно и выпить, эта банда не знает, что он может перепить любого из них. Но из роли выходить нельзя.

- Если только сухого вина…

- Трактирщик! — зычно перебил его пират. — Уважь моего друга, налей ему лучшего вина. Я угощаю!

Все, теперь мы лучшие друзья до гроба, улыбнулся про себя Бендиан. Только вот в размерах гроба вы ошибаетесь, снимайте мерки с себя, господа.

Мердоз вылез из фургона у реквизированной гостиницы в славном городе Ларибе, потирая отбитое за столько часов в карете седалище — пришлось ездить по городу от адреса к адресу, контролируя аресты и проведение обысков у подозреваемых. Да, вот это Серж наделал дел, параллельно укрепив до немыслимых высот его, Мердоза, репутацию. Дело о заговоре Северных провинций с целью сепаратизма? Это, пожалуй, вершина его карьеры и утверждение в глазах Крата, хотя чем Серж не шутит, вдруг еще что-то такое же масштабное и вкусное подкинет…

Заговорщики были краше один другого, с положением в обществе — купцы, дворяне, мещане… Да что там говорить, всю Купеческую гильдию хоть сейчас на костер волоки, все оказались замазаны. Северные провинции сейчас мало напоминают те райские уголки, которыми они были всего пару недель назад. И выросли вдоль дорог виселицы, с веселым треском взвилось жаркое пламя костров, окропилось красным дерево плах… И там, где были зажиточные даже в это нелегкое время купеческие кварталы, остались лишь разрушенные коробки домов, скалящиеся черными закопченными провалами окон, из которых когда-то вырывались языки пламени, лизавшие стены. Огнем и мечом, подумал Мердоз, огнем и мечом. Все ради блага королевства, а также Ордена, лихо набивающего свои карманы за счет конфискованного во славу богов имущества и денег преступников Короны.

Мердоз понимал мотивы Сержа. Зная, что придется после освобождения бороться еще с саботажем и коррупцией, а также партизанской войной и последующим сепаратизмом, он решил избрать Крата с Орденом своими золотарями, влезшими по локоть в кровь и дерьмо, чтобы потом самому въехать на белом коне королем-освободителем, а не интервентом и захватчиком. Растет молодой Лигус, растет… Чувствуется стиль Тайной Стражи, да и Сайлера тоже. Политика никогда не делается в белых перчатках, их надевают позже, натягивая на кровь, так они лучше садятся. Ну что же, он совершенно прав, подумал Мердоз. Вот они, острые зубцы короны. Не сам уколешься, так остальных порежешь, тех, кто рядом с тобой. Его аж передернуло — хорошо, что он по окончании всего этого бардака выйдет на пенсию и будет жить тихой спокойной жизнью, без шпионов, изменщиков и заговорщиков, вряд ли ему найдется место в Тайной Страже Гравии. Да и хватит уже, годы уже не те, дерьма наелся полной ложкой.

- Взяли? — он спросил у одного из своих подручных, придержавших для него дверцу фургона.

- Так точно, милорд.

- Черные вас не засекли?

- Обижаете, милорд, — лишь усмехнулся агент, чьей специальностью были как раз похищения и прочие тайные дела, которые должны были оставаться незамеченными не только Стражей и случайными свидетелями, а даже соседями.

- Веди, — коротко бросил Мердоз.

Провожатый спустился вниз, в каменный подвал гостиницы, раньше служивший лишь местом для хранения провизии для проголодавшихся постояльцев. Теперь же одна комнатка подвала — каменный мешок без окон, избавленная от висящих на шестах окороков и колбас, а также бочонков с вином — использовалась совсем по другому назначению.

- Это он? — спросил Мердоз, щурясь от неприятного света магического светильника.

- Так точно, он, милорд!

- Ну вы и постарались, — недовольно сказал Мердоз, глядя на окровавленного человека, хорошо и качественно привязанного к стулу. — Вы прям как тупые дуболомы из Стражи.

Провожатый довольно ухмыльнулся — ну бухтит себе начальство и бухтит, главное — результат.

Мердоз брезгливо разглядывал то, что осталось от человека. Лицо в кровоподтеках всех цветов раздулось на манер бурдюка, даже глаз было не видно.

- Ну и как мне с ним теперь работать? — прикрикнул Мердоз на своего подручного.

- Он еще чувствует, милорд, — подручный ткнул пальцем в бок допрашиваемого, прямо в сломанные ребра. Раздался полувой-полухрип, и обессиленный человек вяло дернулся на стуле.