Острый каблук

Ее короткое свидание с Рэймондом Гриффином было чем-то вроде эксперимента. Другие мужчины, с которыми она встречались, несмотря на все различия во внешности, имели одну общую черту: почти животную силу, подобно огню пылавшую в их глазах.

Грифф был совсем другим. Было в его натуре какое-то спокойствие, чем-то походившее на застенчивость. Это был симпатичный мужчина, несуетливый, с приятной улыбкой, серьезный, хотя и не всегда решительный, но при этом полный жизни и энергии. При первой встрече и взгляде на ее объемистую грудь он не выказал никаких чувств, кроме разве что любопытства. Но сам он Каре понравился. Она была вполне искренней в своем намерении изменить манеру поведения, и Грифф представлялся ей теперь как еще один — наравне с матерью — символ чистоты. Его приглашение на свидание показалось ей едва ли не самым приятным из тех, которые она когда-либо получала, и она приняла его.

Что и говорить, она испытала искреннюю досаду, когда в тот вечер они оказались в переполненном танцевальном зале. До сих пор тело Кары было своего рода ее звуковой колонкой, но при новом раскладе вещей она хотела полностью избавиться от своего тела. И вот переполненный танцзал словно дал пощечину всем ее планам. Она поспешно отстранилась тогда от Гриффа, смущенная мешаниной бушевавших в ней эмоций, но еще более смутившаяся при виде его смущения. Да, это оказался совсем не тот вечер, на который она рассчитывала. Она пыталась влюбиться, по-настоящему влюбиться и только сейчас поняла, как трудно вызывать в себе те или иные эмоции. Они переключились на выпивку, и по мере поглощения алкоголя Кара все больше осознавала тщетность этого вечера, бесполезность ее намерений и вообще всей ее жизни. Спиртное медленно растекалось по ее телу, и в какой-то момент Каре захотелось, чтобы Грифф возжелал ее, подобно другим мужчинам, поскольку понимала, что тело все равно одерживает верх над разумом. Впрочем, теперь это ее уже особо не волновало — она ненавидела и свое тело, и саму себя. Потом они снова танцевали, и она чувствовала, что он хочет ее. Ей было приятно осознавать это, но потом на нее снова накатила волна отвращения из-за его смущения и ее собственной слабости. С чувством вины она отстранилась от него, задаваясь вопросом, когда же наступит конец всему этому для Кары Ноулс, где закончится темная дорога, по которой она путешествовала?

Вечер обернулся полным провалом.

Когда Грифф ушел, она долго не могла заснуть. Она сказала себе, что не дала ему честного шанса, и решила испытать судьбу повторно, с ним же, разумеется, если он пригласит ее еще раз. Поэтому она искренне обрадовалась, увидев Гриффа на вечеринке по случаю «Недели гильдии», хотя он и проявлял явный интерес к блондинке, которая висела на руке Макуэйда. Когда Грифф повез блондинку домой, Кара почувствовала себя уязвленной, пожалуй впервые в своей жизни. Она решила приналечь на напитки. На таком мероприятии напиться было несложно. Потом она обратила внимание на одного мужчину, постепенно переместилась в его сторону и в общем-то не удивилась, когда в тот же вечер он отвез ее к себе домой.

Джефферсон Макуэйд был крупнее тех мужчин, которых она знала прежде, хотя в его облике не было ничего пугающе-животного. Опасение вызывало лишь внутреннее знание того, что в конце концов случится с ним и что за этим последует. Сама Кара находила странное удовлетворение в повседневной суете «Джулиена Кана» и не была уверена, что ей хочется сменить место работы. Но она знала, что случится с Макуэйдом, она очень хорошо знала стиль своей жизни, пожалуй, даже слишком хорошо.

В тот вечер она сидела у окна своей спальни в одних трусиках и бюстгальтере, и ей чертовски не хотелось одеваться. Жара билась об окно, растекаясь по нему волнами, как после атомного взрыва. Кара дышала через приоткрытый рот, пытаясь втянуть в себя это подобие воздуха, чтобы хоть как-то уравновесить температуру снаружи и внутри.

Бесполезно: жара и Кара Ноулс никогда не могли примириться друг с другом.

Она резко встала и направилась в ванную. Там она умылась, насухо вытерлась, слегка смочила одеколоном брови, шею позади мочек ушей и ямочку под подбородком.

— Кто-нибудь, скажите, сколько сейчас времени? — прокричала она из ванной.

— Семь сорок пять, — ответил отец.

— Спасибо.

Выйдя из ванной, она вернулась к себе в спальню и сняла с плечиков белое хлопчатобумажное платье. Она не знала, какие у Макуэйда планы на этот вечер, но уж на танцы ей идти никак не хотелось. Она понесла платье в ванну и по пути едва не столкнулась с отцом.

— О-оп! — проговорил доктор, отворачиваясь, тогда как Кара поспешно прижала платье к груди, прикрывая им полусферы своего бюстгальтера. Она даже улыбнулась, заметив это его смущение. Ей было чертовски приятно! Каким же маленьким мальчишкой, в сущности, был ее отец.