Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918

Институт гражданских инженеров, ныне Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет – главное детище Р. Бернгарда и, пожалуй, самое полезное для Петербурга звено в наследии эстляндского выходца, продолжает ковать кадры инженеров и строителей, в том числе дорожников. Дураков, вроде бы, ныне победили, проблемы с дорогами еще остаются.

Среди выпускников института такие известные петербургские архитекторы рубежа XIX—XX веков, как И. Китнер, М. Перетяткович; архитекторы времен сталинской индустриализации и конструктивизма Л. Ильин, Д. Кричевский, А. Гегелло, братья Веснины. Здесь же учились А. Бубырь и Н. Васильев, они много работали по заказам как в Ревеле, так и в Петербурге. Эстляндцы частенько сюда поступали, например барон Генрих Розен, строитель Иркутска, или Карл Гефтлер (1853, Ревель – 1918, Петроград), скорее художник, чем архитектор, известный своими «воздушными» акварелями с видами Петербурга.

Глава 17 Петербург – город мечты

Эстонцы в Петербурге в начале XX века.

Богатейший купец, бургомистр Ревеля Богуслав Розен, родом из Померании (Поморья), кредитовал шведскую казну и в оплату услуг получил в 1620 году в аренду целых три уезда в только что завоеванной шведами Ингерманландии. Он стал жить в Копорье и назывался наместником Ямбургским. «Род Богуслава Розена владел Копорьем на протяжении 18 лет. За время его владения были построены дороги от прихода Тюро (Ораниенбаум) до прихода Катила (Котлы) и каменные конюшни… За время правления Богуслава Розена Копорье достигло расцвета – по доходам город сравнялся с Выборгом. Крепкие стены и крепостные ворота защищал хорошо вооруженный гарнизон. Дети Розена могли спокойно гулять в окрестностях Копорья. Из конюшни отца им были предоставлены лошади для прогулок. Многочисленные гости: королевские чиновники, наместники из других шведских владений, шведские и иностранные миссии, отмечали атмосферу счастья, спокойствия и благополучия. Часто в Копорье бывал в гостях король Густав Адольф с женой».[134]

Помимо аренды Копорья Богуслав Розен приобрел несколько поместий в качестве личной собственности – Домашево в нынешней Ленинградской области, а также Розенхаген (эст. Лехмья) близ Ревеля и Вейнъярвен (эст. Вяйнъярве) в центральной Эстонии. Но самое главное приобретение – дворянство. Как это водится у эстляндских баронов, Розены вышли из купцов. Купец Богуслав Розен стал потомственным дворянином. И в потомках – эстляндских помещиках Розенах – наследственная предпринимательская жилка проступает. В середине XIX века Арвед фон Розен стал самым крупным капиталистом всей Прибалтики. Состояние сколотил, конечно, на водке. Империя Арведа фон Розена в конце XIX – начале XX веков состояла из головного спиртоперегонного завода в Ревеле с филиалами по всей России. Спирт барона Розена покупали братья Смирновы – для производства своей знаменитой водки. Покупали и оборонные заводы – для производства взрывчатых веществ.

Но Арвед фон Розен не ограничивался водкой. Широкого кругозора был предприниматель – везде успевал. В последней трети XIX века беспроигрышными инвестициями стали вложения в железные дороги. Государство было заинтересовано в развитии транспорта. Оно предлагало желающим концессии на постройку и эксплуатацию железных дорог с гарантией прибыли. Барон Розен не мог остаться в стороне. Нюх на деньги он имел отменный. Знал господин Розен, что не справляется Петербург со своей функцией окна в Европу: мелковата Невская губа, замерзает на несколько месяцев. Не окно, а узенькая форточка. Вспомнили опыт Петра I – недаром царь под конец жизни задумал окно в Европу переместить в Эстляндию и основал незамерзающий и глубоководный Рогервик, позднее – Балтийский порт (эст. Пальдиски). Придумал барон железную дорогу построить из Петербурга в Балтийский порт, чтобы и на железной дороге нажиться, и транзит в свои руки взять – хлебный экспорт, прежде всего. Смутные, на генетическом уровне, воспоминания бродили, наверное, в мозгу предпринимателя о каменных конюшнях пращура Богуслава на дороге от Котлов до Копорья.

Крепость Копорье на гравюре Адама Олеария.