Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918

По окончании академии Лоссманну пришлось служить на фронтах Русско-японской войны. В 1907 году он вышел в отставку и вернулся в Петербург, где у него была частная практика. Одновременно он работал ассистентом у своего учителя профессора С. Боткина в Клинике внутренних болезней и возглавлял общественную жизнь эстонской диаспоры. В 1910 году вошел в состав Городской управы Петербурга, где возглавил санитарный отдел.

Это было сложное время преобразований и реформ. На место революционных фразеров от медицины пришли частники и практики наподобие Артура Лоссманна. В 1910 году в городе насчитывалось 278 лечебных заведений, родильных приютов и амбулаторий, из которых городу подчинялось 49, включая 12 больниц на 11 тысяч мест, остальные принадлежали различным благотворительным и коммерческим учреждениям. В 1911 году при Городской управе образована Комиссия по реорганизации больничного и санитарного дела в Санкт-Петербурге. Упор делался на профилактическую работу и на повышение доступности медицинской помощи. По разработанному в комиссии плану предполагалось расширить существовавшие больницы и построить новые. Петербург делился на 22 санитарных участка. Комиссия пыталась добиться для всех горожан права на бесплатное лечение. В разгар реформаторской деятельности в 1913 году председателем городской комиссии по здравоохранению избрали Артура Лоссманна.

Первая мировая война прервала эту полезную деятельность. В 1914 году он вновь мобилизован и оставался на военной службе в российской армии до 1919 года, когда вернулся на родину. Родина тогда воевала с большевиками за независимость, и Артур Лоссманн оказался весьма востребованным специалистом – и со стороны административной, и со стороны медицинской деятельности. В 1920—1935 годах Артур Лоссманн служил заведующим Военного управления здравоохранения Эстонской Республики (начальник медицинской службы) в звании генерал-майора. Фактически он создал систему медицинского обслуживания в армии нового государства.

Ему повезло – советские репрессии 1940 года его не коснулись. Не успели. Но Артур Лоссманн не стал искушать судьбу и в 1944 году бежал с немцами. С 1947 года он жил в Англии, скончался в очень почтенном возрасте в 1972 году. Бывший председатель городской комиссии по здравоохранению Петербурга и главный военный врач независимой Эстонии написал в эмиграции воспоминания, в которых, в частности, подробно и тепло вспоминает о жизни в Петербурге, свои студенческие годы в академии – как танцевал с Кшесинской на балу, как участвовал в ежегодных парадах на Марсовом поле, как стоял по ночам в очереди за билетами в Мариинский театр…

К 1917 году эстонцы занимали пятое место по численности в составе населения Петербурга. Их опережали только русские, немцы, поляки и финны. Эстонская диаспора в городе значительно опережала в количественном отношении представителей других, гораздо более многочисленных народов империи. Количество эстонцев в Петербурге превысило 50 тысяч человек, причем «это число могло бы быть в два раза больше, если бы все, кто прибыл сюда эстонцем, эстонцем бы и оставался, сам и в своих потомках»[141]. Количество эстонцев в Ревеле несущественно превысило количество эстонцев в Петербурге только ближе к революциям. Скоро начнется новая эра во взаимоотношениях этих городов.

Глава 18 Петербург дает образование

Плоды «русификации». Юрфак СПбУ – кузница государственных деятелей для независимой Эстонии. – Скульптор, врач, инженер – наиболее известные эстонцы в Петербурге.

Реформы Александра III существенно подорвали духовную основу господства немцев в Эстляндии. В числе прочих мер царь ликвидировал монополию немцев на образование в провинции. Школы Эстляндии были выведены из подчинения эстляндскому рыцарству и подчинены Министерству народного просвещения Российской империи. Обучение велось на государственном языке, по государственным школьным программам. И незамедлительно вырос образовательный уровень эстонцев. Они получили прекрасную подготовку для продолжения обучения в высших учебных заведениях. Аттестат «министерской» школы давал право на поступление в университет в любой части империи. Дегерманизация Дерптского университета сделала его общедоступным. Быстро увеличивалось число эстонских студентов в высших учебных заведениях Петербурга. «Все больше эстонцев училось в университете, складывалась национальная интеллигенция. Многие эстонские юноши поступали в военные училища… Развивались профессиональные искусства: музыка, театр, живопись, зодчество, литература».[142]