Осужден и забыт

– Так это самое трудное и есть, – ответил я, но не успел договорить, как на столе Меркулова зазвонил телефон. Он взял трубку и отвлекся. Разговор с неизвестным мне собеседником оказался длинным и, как мне показалось, не слишком приятным.

Пока Меркулов говорил по телефону, в кабинет вошел его помощник с бумагами. Затем на столе запиликал телефон внутренней связи, и почти одновременно черная трубка мобильного, лежащего рядом с настольной лампой, огласила кабинет пронзительными трелями. А за массивной деревянной дверью кабинета со сверкающей латунной табличкой уже раздавались бодрые голоса – подтягивался местный люд на следующее совещание. Я понял, что ни сегодня, ни вообще в ближайшее время нам с Меркуловым договорить не удастся.

– Ну, Гордеев, привет! – заметив, что я собираюсь откланяться, Меркулов отвлекся на мгновение, кивком ответив на мой прощальный жест.

…Чтобы не вызвать подозрений своим внезапным исчезновением из Москвы, я подстраховался и сказал на работе, что отправляюсь в служебную командировку в Питер на четыре дня, связанную с другим делом, которое я давно вел, не имевшим никакого отношения к братьям Михайловым. Так что все, включая шефа, свято верили, что я проведу четыре дня в горсуде за изучением десятитомного дела и вернусь из добровольного заточения весь пропахший сыростью Санкт-Петербурга и плесенью старых уголовных дел. В тот же день я попросил Лену (во время моего отсутствия ее, к счастью, никто не беспокоил) забронировать мне на вторник билет на рейс до Лондона. Чтобы запутать следы (а грызло, грызло меня паршивенькое такое ощущение, что кто-то по-прежнему неровно дышит в спину!), я решил добираться в Лондон не из Шереметьева, а из Пулкова рейсом авиакомпании «Финэйр», самолеты которой летали по вторникам и пятницам. Шенгенская виза, открытая еще для французского вояжа, оставалась действительной в течение всего месяца, а проблем с билетами не предвиделось, так что теоретически я успевал на пятничный рейс, но… Лететь в Лондон накануне уик-энда бессмысленно, а терять два дня на праздные шатания по английской столице я не мог при всем большом желании по-человечески увидеть Лондон. В тот единственный раз, когда я там был, это не удалось – в памяти застряли только черные шапки гвардейцев и Биг-Бен.

Мартову-Грину я позвонил накануне перед поездкой и лично передоговорился о встрече. По телефону голос старика показался мне бодрым и вполне осмысленным, а ведь ему лет-то уже должно быть под семьдесят! Русские слова произносил он хорошо, но медленно и с заметным интонационным акцентом, как человек, давно не говоривший на родном языке. Мы договорились, что я приеду к нему домой в Крайстчерч – деревню, расположенную милях в тридцати от черты Лондона. Я отправлюсь туда на такси прямо из аэропорта и выйду на деревенской площади, возле паба «Красный бык». После чего мне следовало позвонить по этому номеру и получить следующие инструкции.

Если Мартов-Грин и страдал паранойей, то вполне оправданно.

По моим прогнозам, я должен был успеть попасть из Хитроу в Крайстчерч к трем часам пополудни, но предупредил старика, что рейс может задержаться из-за погоды, по техническим причинам и так далее, и я могу опоздать, но во вторник я точно у него буду, стопроцентно, пусть сидит дома и ждет!

В Питер я отправился на поезде, хотя всех предупредил, что полечу самолетом. Утром на вокзале мы встретились с Леной – только она знала, когда я приеду, и настояла, что будет меня провожать. Она проводила меня сначала в агентство «Финэйр», где я выкупил билет, потом на такси мы доехали до Пулкова.

– Удачи тебе! И будь осторожен, – напутствовала Лена.

Ей хотелось поехать в Лондон вместе со мной, она даже просила, чтобы я разрешил ей поехать, и теперь она капризничала.

– Я приеду тебя встречать. Привезешь мне сувенир с принцессой Дианой? Кружку или тарелку?

– Ага, тебе с живой или с фотографией могилы? – цинично пошутил я, чем вызвал ненавидящий взгляд Лены.

– Как ты можешь! – с театральными интонациями воскликнула она.

– Ну ладно, ладно… Честно говоря, наверное, я вряд ли успею пройтись по магазинам.

– Я знаю, знаю, прошу на всякий случай, если она сама бросится тебе в глаза.

– Ну если принцесса Диана сама бросится мне в глаза… – Я развел руками, мысленно представив, как это может произойти на самом деле. Картина получилась жутковатая.

– Ладно тебе! Не придирайся к словам. Я все равно приеду тебя встречать. Черт побери, Юра, я становлюсь сентиментальной.

– Ты всегда такой была.

– Да? Ты так считаешь?

Я давно заметил: самые длинные и многозначительные разговоры всегда ведешь на вокзалах или в аэропортах, тревожась перед дорогой и нервно поглядывая на часы.