Осуждённые грешники (ЛП)

Приглушенные шаги, поворот замка, затем в дверном проеме появляется высокий светловолосый парень. На нем баскетбольные шорты, и он раздраженно хмурится. Улыбка смягчается, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Так, так, так. Смотрите, какая муха решила вернуться на свалку.

Я игнорирую его.

— Ты проиграл пари?

Он хмурится.

— Нет.

— Значит, ты купил этот приветственный коврик добровольно?

Мы оба опускаем глаза на пол, и Мэтт хихикает.

— Ты не думаешь, что это смешно?

— Я думаю, что это делает тебя мишенью для ограбления.

— Но это же каламбур на мое имя. Боже, — он проводит рукой по своим растрепанным волосам. — Ты, Пенни Прайс, не уловила бы хорошей шутки, даже если бы она ударила тебя по лицу.

Раздражение пробегает по моему телу.

— У меня есть хорошая шутка для тебя.

— Да?

— Ага. Тук-тук.

Его глаза сузились.

— Хорошо. Кто там?

— Твоя любимая соседка, и она собирается поджечь твой коврик, если в ближайшие пять секунд не получит ключ от своей квартиры.

Мэтт нахмурился, затем легко усмехнулся.

— Всё ещё засранка, не так ли?

— К сожалению.

Слегка покачав головой, он идет по коридору и приглашает меня войти, лениво взмахнув рукой.

— Заходи и располагайся поудобнее. Поиск этого ключа может занять у меня некоторое время.

— Почему? Ты стал неряшливым?

Но когда я останавливаюсь в маленькой, знакомой гостиной, я понимаю, что это не так. Она такая же милая и аккуратная, как я помню, обставлена серо-кремовой мебелью.

— Нет, Пенни, но ты дала мне свой ключ — сколько, почти три года назад? Ну, вообще-то ты мне его не отдала. Ты оставила его у меня на пороге под ящиком с пивом, а потом бесследно исчезла, — он исчезает на кухне, и начинает шуршать чем-то металлическим. — Тебе повезло, что он все еще у меня. Он в том кухонном ящике. Знаешь, в который ты бросаешь все, что не находит себе места? — снова лязг. — Черт побери, — ворчит он. — У меня тут зарядки для телефонов, сим-карты, винты для бог знает чего, — шум прекращается. — Ух ты, я только что нашел плеер. Помнишь их?

— Нет, потому что мне двадцать один.

— Эй! Я всего на пару лет старше тебя.

Я сдерживаю улыбку и падаю на диван. Это было плохой идеей. Мягкие подушки и приятная ностальгия охватывают мои ноющие мышцы, как объятия, и на краткий миг мои веки смыкаются. После трех лет жизни в дерьмовой однокомнатной квартире, имеющей общую стену с притоном для наркоманов, я могу оценить, как хорошо, что Мэтт был моим соседом в течение тех нескольких месяцев, что я здесь жила. В тот вечер, когда я получила ключи от своей квартиры, он постучал в мою дверь, вооружившись пивом и кучей историй о токсичной парочке, жившей этажом выше. В общем, как мужчина, он замечательный. С ним легко разговаривать, у него не блуждающий глаз, и большинство выходных он приходит в себя после курения травки. Он преподает физкультуру и хоккей в шикарной академии в Дьявольской Лощине, и если бы я поспорила с незнакомцем на миллион долларов, что он угадает его профессию с трех попыток, я бы оказалась в чертовски большом долгу. У него прическа как у серфера-пижона, он любит носить мешковатую одежду с логотипом НХЛ⁴ и говорит раздражающие вещи типа: — Просто расслабься, чувак.

Пытаясь не заснуть, я открываю глаза и фокусируюсь на экране телевизора в углу комнаты. Репортер новостей говорит со мной, выражение лица и тон зловещие. Мой взгляд останавливается на сцене, перед которой она стоит. На горящем здании и густых клубах дыма, уходящих в темное небо над ним.

У меня сразу же перехватывает горло.

В дверном проеме появляется Мэтт, на его указательном пальце болтается связка ключей. Он бросает взгляд на экран.

— Пожар в казино в Атлантик-Сити. Думаешь, кто-то слишком много потратил на игровые автоматы и захотел отомстить?

Мои пальцы вцепляются в мягкое сиденье по обе стороны от меня. Это стало национальной новостью? Чёрт.

— Мм. Возможно.

— Полиция, похоже, со мной согласна.

— Что?

— Ранее они говорили, что подозревают, что это поджог, а не плохая проводка или что-то в этом роде.

Мои ладони вспотели, но кровь стала ледяной.

— Поджог.

— Я не знаю, но уверен, что скоро мы это узнаем, — его хрипловатый смех разносится по гостиной и касается моей липкой кожи. Его рот все еще двигается, но я не слушаю, потому что теперь я вдруг слишком хорошо осознаю свою вонь — смесь дыма и греха. Потому что теперь я снова слышу только эти глупые слова.

Твои грехи рано или поздно настигнут тебя, Малышка Пенн. Они всегда настигают грешников.

Нет. Здесь я в безопасности. В Яме тихо, и никто не видел, как я ушла, не говоря уже о том, куда я пошла.

— Эй, ты в порядке?

Мне удается кивнуть, пробормотать что-то об усталости и подняться на ноги.

— Давай-ка я возьму твои вещи, — говорит он, подхватывая мой чемодан.

Я иду за ним по коридору, вполуха слушая, как он говорит что-то про тугой замок, и вот мы уже стоим в прихожей моей старой квартиры.