Освободитель

— В доме здешнего епископа, — узнал он голос Изабеллы. — Похоже, письмо авиньонского аббата успело сюда намного раньше нас.

— И что? Каждый попик может хватать людей по своей прихоти?

— Это епископство, дурачок. В Клермоне священник есть сеньор, судья и полновластный хозяин. Прикажет казнить — никто даже слова поперек не скажет.

— Проклятие! Что же ты раньше не сказала?

— Кто же думал, что из-за ваших ученых споров нас станут ловить с такой яростью? Хотя, может, и обойдется. Припугнут, выпорют или епитимью наложат и отпустят.

Егор поморщился. Если будут пороть — об этом его предчувствие, понятно, упреждать не станет. Оно только жизнь бережет, о пустяках не заботится.

— Ты как, Изабелла? Тебе крепко досталось? Не ранили?

— Бывало и хуже. Пираты меня с ног сбили, а потом сеча над головой продолжилась. Прямо по мне в драке и топтались. И свои, и чужие. Я думала, ни одной кости целой не осталось. Вот это было больно. А здесь токмо оглушили.

— Прости, — вздохнул Егор. — Мне жаль, что я втянул тебя в эту историю.

— Не нужно играть в благородство, брат. Все же рыцарь здесь я, а не ты. Впрочем, мне все равно ничего не грозит. Я воин ордена Сантьяго и слуга Господа. Епископ не посмеет причинить мне вред. За вас я тоже попробую заступиться. Без епитимьи, мыслю, нам не обойтись. Но от большего я графа как-нибудь отговорю.

— Какого графа?

— Епископство Клермон — это графское владение и графский титул. Поэтому епископ считается графом.

— Понятно…

На некоторое время во мраке воцарилась тишина, но вскоре послышался скрип, тихие шаги. Распахнулась дверь, в помещение наконец-то проник свет. В первые мгновения Вожников не видел ничего, кроме пяти свечей, потом глаза немного приспособились, он различил стол, заваленный бумагами, каменные стены, сводчатый потолок. Верстаки, заваленные полным набором пыточных инструментов, две жаровни, железную клетку. Два косых андреевских креста, к одному из которых он был привязан сам, а к другому — мудрый Хафизи Абру. Сарацинскую невольницу и рыцаря арагонского ордена слуги епископа просто привесили к потолку на связанных руках, в паре шагов друг от друга.

Негромко переговариваясь на французском, четверо мужчин деловито занимали свои места. Два упитанных пожилых священника уселись за стол, плечистый парень в кожаных штанах и полотняной рубахе стал разводить огонь в жаровне, и только поджарый, словно гончий пес, епископ в своей красной сутане в нетерпении прогуливался по засыпанному соломой полу. На вид ему было лет сорок, лицо вытянуто. Такое ощущение, словно голову сплюснули с двух сторон, отчего подбородок выперло вперед, как нос у Буратино.

— Стало быть, избрав богохульство оружием против слова Господнего, придираясь к пророчествам Иоанна Богослова, ложные вести распространяя, задумали вы посеять сомнение в души христианские? — остановившись в центре комнаты, громко спросил священник. — И для проповеди сатанинской вы избрали мой город, из коего начинались великие Крестовые походы[26] супротив язычников и нечисти магометянской! Но ничего, я покажу вам, как искореняет ересь клермонский епископ. Начнем! Записывай, отец Евфрасий…

Епископ говорил на немецком, и потому Вожников понимал его неплохо. Хотя, может быть, радоваться тут было нечему.

— Имя! — громко спросил он сарацина, остановившись напротив.

— Хафизи Абру, писарь мудрейшего из султанов, щедрого Улугбека, правителя Самарканда, — с достоинством ответил географ.

— Признаешь ли ты Бога единого, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, Иисуса Христа, Господа нашего, который был зачат Святым Духом, рожден Девой Марией, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и погребен, сошел в ад, в третий день воскрес из мертвых, восшел на небеса и восседает одесную Бога Отца Всемогущего, откуда придет судить живых и мертвых?

— Нет Бога кроме Аллаха и Магомет пророк его, — четко и ясно произнес сарацин.

— Очень хорошо, — ничуть не расстроился епископ. — Пиши, отче: колдун и богохульник, назвавшийся именем Хафизи Абру, отрекся от Символа Веры и продолжил свои еретические речи. Как не раскаявшийся грешник подлежит прилюдной казни без пролития крови.

Проведя таким образом следствие, суд и вынеся приговор, епископ Анри де Ла Тур двинулся дальше:

— Имя!

— Егор, — ответил Вожников.

— Признаешь ли ты Бога единого Иисуса Христа?

— Пошел ты в жопу! — с чувством ответил Великий князь и император Священной Римской империи.

— Очень хорошо! Ты записал, отче? Грешник не раскаялся. Смерть без пролития крови. Теперь ты. Имя!

— Она тебя не понимает, христианин, — вступился за невольницу Хафизи Абру. — Она моя рабыня, за ее проступки отвечаю я.

— Рыжая! Стало быть, наверняка ведьма. Мартен, раздень ее.

Палач отвлекся от жаровни, взял на верстаке нож и быстро, без жалости, срезал с невольницы платье. Та завизжала, закрутилась — но прикрыть свою наготу было не в ее силах.

— Имя! — Епископ остановился напротив воительницы.