Освободительный поход

Так вот, до двадцатого декабря, когда русские начали свое второе, то самое массированное наступление на наших дальних флангах, мы думали, что в составе большевистских армий, имеются только два таких особых механизированных корпуса, но тут выяснилось, что их не два и даже не четыре, а целых шесть. Наверное, большевистский вождь научился доставать свои особые корпуса как фокусник кроликов из шляпы или они у него сами размножаются как эти кролики, но в любом случае в самый разгар ожесточенной битвы под Оршей, когда нагнанный отовсюду евросброд даже не пробивал, а продавливал своей массой коридор к окруженным войскам глубокие прорывы большевиков на флангах стали для нас настоящей катастрофой.

Первая русская группировка, ударившая в Прибалтике и совершенно сокрушившая группу армий «Север», имела в своем составе два таких корпуса. Столько же их было в составе русского фронта разгромившего сводную армейскую группу «Люблин» и ударившего нам в тыл через южную Польшу. В том числе с юга ударил и корпус Вестника, а это значит, что все это время под Оршей мы воевали не с ним самим, а с его не самыми способными учениками. Его самые способные ученики взяли нас в клещи со стороны Прибалтики и вот теперь, тот корпус, что взял Вильно, дождавшись подхода своей пехоты, двинулся с севера на Минск. Еще один, большевистский особый корпус тот, что еще неделю назад взял Брест, наступает на нас с запада по тем же дорогам, по которым полтора года назад шел на восток Быстроходный Гейнц. С юга на Минск, медленнее подвижных соединений, но также неудержимо, наступает большевистская кавалерия и пехота, прорвавшаяся через непролазные болота, а прямо тут, на занятой нашими войсками территории подняли голову местные бандиты, понявшие, что охранным войскам и айнзацгруппам стало совсем не до них.

На удивление все происходит почти точно также как и тогда, только стороны поменялись местами. Большевики наступают на нас по всем направлениям, а мы способны только беспорядочно отбиваться и звать на помощь. Но помощи не будет, это я знаю точно. У Германии больше нет резервов, из которых можно было бы создать еще одну деблокирующую группировку. Поэтому для того чтобы продлить агонию того, что уже умерло, погибнуть в безнадежном бою, сражаясь в этих заснеженных лесах, должны будем мы все. Теперь я вижу, что Германия умерла, даже еще не потерпев поражение в войне. Гитлер совершенно открыто отдал мою родину Сатане и тот пожирает ее изнутри. Пока мы тут, истекая кровью, сражаемся с большевиками, там дома, жрецы темного культа отправляют на жертвенные алтари наших женщин и детей.

Пусть газеты пишут о том, что эта мера касается только расово неполноценных и разных калек, но я то знаю, что это абсолютный бред. Никакие легионы сатаны к нам на помощь не придут, потому что нечистый никогда не жалел жизней своих адептов. Во все времена и во всех странах всегда имелись дураки, готовые побежать за призраком власти и богатства, как голодный осел бежит за привязанной на веревочке морковкой. Просто в одних странах таких ослов было больше, в других меньше, а Германия, жаждавшая реванша за поражение в прошлой Великой Войне^[39], поросла ослиными ушами почти поголовно. Каюсь, сам дурак, потому что был таким же ослом как и все прочие, пел осанну гению великого фюрера, потому что хотел смыть позор поражения кровью французских, британских и русских солдат.

И вот теперь пришел час расплаты. Большая часть подчиненных мне войск сосредоточена в районе бывшей линии фронта, которая не имеет уже совершенно никакого значения. При этом, основные запасы группы армий находятся в Минске, в котором очень мало войск, зато есть враждебное население. О и это не самая большая беда, если учесть, что сюда с севера движутся большевистские панцеры. И нет никакой возможности ни вывезти эти запасы ближе к войскам, ни оттянуть войска к Минску. Они просто не успеют отступить, двигаясь в порядке, потому что в таком случае большевистские панцеры окажутся в Минске быстрее немецких солдат и они не могут двигаться быстрее, бросая свое тяжелое вооружение и все имеющиеся запасы, потому что этот путь превратит дисциплинированные части в неуправляемую банду. В крайнем случае, если часть сохраниться как боевая единица, во время экстренного марша ей придется бросить значительную часть транспорта и тяжелого вооружения и когда она уставшая придет в Минск с тем, что можно было увезти на санях и унести на руках, то не сможет противостоять прекрасно вооруженному и оснащенному противнику.