Освободительный поход

Все началось рано утром, когда по всему городу людей начали выгонять из домов и, как скот, сгонять в сторону площадей, скверов или перекрестков крупных улиц, где уже высились походные алтари и черные жрецы с помощниками ждали своих жертв. Сразу, как только очередной дом бывал очищен от жителей, его поджигали специальные факельные команды с огнеметами. И вот, когда возле алтарей появились первые жертвы, которых ударами прикладов в спину подгоняли бандеровские каратели, невинная кровь во славу арийского бога рекой потекла по минским мостовым. Черная пелена инферно настолько сгустилась над обреченным городом, что стала ощущаться почти на физическом уровне.

В отдельных местах города карателям дали отпор вооруженные подпольщики, понявшие, что пришел последний час; там вспыхивали спорадические ожесточенные перестрелки. Те члены подпольных организаций, у которых было оружие, старались подороже продать свою жизнь. И в то же время радиоэфир тревожил прерывистый писк морзянки… Радисты подпольных групп взывали к советскому командованию о помощи. Уже через полчаса после расшифровки Центром первого донесения бумага с его содержанием легла на стол к Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко, совмещавшему должности первого секретаря ЦК КП Белоруссии и начальника центрального штаба партизанского движения, который, не медля ни минуты, доложил обстановку разбуженному в неурочно ранний час Верховному Главнокомандующему. Ругнувшись по-грузински (что являлось признаком крайнего волнения), Верховный приказал Пономаренко поднимать окрестные партизанские отряды и двигать их на Минск, после чего принялся звонить по ВЧ в Генштаб Василевскому, на Первый Украинский фронт Жукову, на Первый Белорусский фронт Горбатову и на Второй Прибалтийский фронт Толбухину с приказом сделать все возможное и невозможное, чтобы сохранить жизни минчан и предотвратить разрушение города.

Передовые части особого мехкорпуса Лелюшенко (Второй Прибалтийский фронт) на тот момент находились в шестидесяти километрах от минских окраин, у деревни Догулевщина. Еще дальше от Минска были соединения Первого Украинского фронта. Лыжные батальоны стрелковых дивизий 21-й армии, наступавшие на Минск с юга, только подходили к Слуцку, а это более ста километров. Передовые подразделения мехкорпуса Катукова в ночь с двадцать девятого на тридцатое с налету захватили Барановичи и находились от Минска на расстоянии в сто сорок километров. А правофланговая 40-я армия вела бои на подступах к Бобруйску, и ее от столицы советской Белоруссии отделяло сто пятьдесят километров. Причем продвигаться им требовалось не в оперативной пустоте, а преодолевая ожесточенное сопротивление медленно отступающих частей заново сформированной после летнего разгрома 2-й армии вермахта. Но дальше всего от Минска находились части Первого Белорусского фронта, в непрерывных боях теснящие на запад от Орши и Могилева основную группировку гитлеровцев, так называемую армейскую группу «фон Фитингхоф»^[42].

Таким образом, ни одна советская сухопутная группировка не успевала к Минску в приемлемые сроки. Даже танкистам Лелюшенко требовалось не меньше суток, чтобы войти в столицу Белоруссии с севера. Оставалась только авиация – для нее уж Минск с окрестностями находился в шаговой доступности. Помимо воздушных армий, штатно входящих в состав фронтов, в полосе операции «Багратион-2» действовали три авиакорпуса Особого Назначения предназначенных для поддержки операций мехкорпусов ОСНАЗ. Авиакорпус Савицкого сопровождал действия соединений Бережного и Катукова, авиакорпус Руденко – Лизюкова и Ротмистрова и недавно сформированный особый авиакорпус Худякова – мехкорпуса Рыбалко и Лелюшенко.

Но авиация – это не танки и тем более не пехота. Не в ее власти спасти обреченных на смерть, она способна только наказать их убийц, а также дезорганизовать процесс жертвоприношения, чтобы дать возможность спастись как можно большему количеству минчан. Ну а то, что какое-то число гражданских обязательно погибнет от выпущенных советскими самолетами пуль и снарядов, считалось неизбежным злом, потому что иначе погибнуть должны будут все жители Минска. Конечно, еще оставалась возможность выбросить на город десант из заново сформированных 1-й и 2-й воздушно-десантных бригад ОСНАЗ, но такое решение сочли нецелесообразным. Пока десантников перебросят на аэродромы с полигонов под Горьким (на которых они заканчивали обучение), пока для операции выделят транспортный авиапарк, пока долетят и заправятся на аэродроме подскока… одним словом, танкистам Лелюшенко суждено было успеть раньше, особенно если их продвижению будет способствовать максимальная воздушная поддержка.