Освобождение

Это ведь любовь, так? Энцо потратил время, думал о нем, хотел сделать ему подарок в честь получения прав. Заранее позаботился о том, как провести этот вечер.

– Я люблю тебя, – сказал Адам, не сводя глаз с горного пика.

– Знаю, – ответил Энцо, тепло и с любовью констатируя простой факт.

– Мои родители… – Адам с трудом проглотил подступивший к горлу ком. – Понятия не имею, что бы я без тебя делал.

– Это я тоже знаю.

Он положил ладонь сперва ему на руку, потом притянул его к себе и поцеловал, еще раз и еще.

– Между прочим, эта парковка славится не только видом.

И плевать, что Энцо не забыл про презервативы – они занялись любовью прямо там, на переднем сиденье маминой «Киа», – подумаешь! Это не отменяло факта, что он вспомнил про живописный вид и приберег его для Адама, а потом, когда они разделись, сказал: «Ты такой красивый». Судя по одухотворенному выражению его лица, он явно имел в виду не только внешность.

Ну, разве не любовь?

– Я люблю тебя, – повторил Адам.

Бледный и голый, он лежал под смуглым и поразительно волосатым телом Энцо.

– А уж как я тебя люблю, Адам Терн, – ответил Энцо, в такт ритмичным толчкам целуя ему веки.

«А уж как я тебя люблю». Впоследствии Адам слишком часто вспоминал эту фразу. Слишком часто. И надо же, спустя год все переросло в банальное: «Мы просто прикалывались»…

Судя по всему, Энцо себя в этом убедил.

Адам не рассказал про подробности их расставания даже Анджеле. Хотя ей он рассказывал вообще все. Вместо этого соврал, что расстались они по обоюдному желанию – ну, не совсем… Примерно 60:40. Хотя в действительности – 100:0. Это не помешало Анджеле выразить горячее желание сжечь Энцо на костре.

– Убью гада! – прошипела она.

– Брось, все нормально…

– Явно же не нормально!!!

– Да я просто… расстроен. Но мы решили остаться друзьями. Все о’кей.

– Не понимаю, зачем ты врешь. – Она стиснула его ладонь, совсем как в тот день, когда их машина перевернулась. – Возможно, тебе так просто легче это пережить. Я понимаю и не обижаюсь. Но я рядом. Если ты оступишься и упадешь – я поймаю. Хотя нет, такого здоровенного, пожалуй, не удержу… Ну, хоть за лейкопластырем сбегаю.

Адам не мог объяснить ей простую вещь: если он произнесет это вслух, если расскажет обо всех своих надеждах и планах, о том, как много для него значил Энцо, если заплачет, то этим раз и навсегда положит всему конец. Да, Энцо ушел – то ли испугался, то ли не выдержал серьезности происходящего, то ли еще что случилось; родители у него, в конце-то концов, были католики.

Когда-нибудь он вернется. Может вернуться. А значит, мосты сжигать нельзя.

Они расстались десять месяцев назад. Все это время Анджела закрывала глаза на то, что Адам и Энцо продолжают общаться – хоть и по-дружески. Постепенно напряжение стало сходить на нет, не в последнюю очередь благодаря Линусу, которого Адам любил. Хотел любить. И пусть для настоящих чувств было рановато, не так давно они признались друг другу в любви. Мостик к Энцо не сгорел, но движение по нему было перекрыто. Адам научился по несколько часов подряд не думать о бывшем возлюбленном.

Но иногда все же думал. Например, когда человеку по ту сторону моста вдруг понадобилась пицца для прощальной вечеринки.

Может быть, Марти имел в виду именно это? Когда говорил, что любовь Адама – ненастоящая? Так все же: прав он или не прав?

Адам ощутил в глазах слезы. Удивился. Но не слишком. Эта рана у него в груди, засевший в сердце терновый шип… Любил он по-настоящему или нет (любил, любил), ему было больно расставаться с Энцо.

– Он разбил мне сердце, – вдруг сказал Адам.

Карен и Рене уставились на него сквозь пелену складской пыли. Он еще никогда не был с ними так откровенен.

– Знаем, – кивнула Рене.

– Бред какой-то, – прошептал Адам себе под нос и вытер слезы руками.

– И теперь он уезжает, – сказала Карен. – Это и хорошо, и плохо.

– Угу.

– Зато у тебя есть Линус Бертулис, – вставила Рене. – Да ведь?

– Линус клевый, – добавила Карен. – Такой ботаник!

– В хорошем смысле, – сказала Рене.

– Может, хватит уже трепаться о моей личной жизни…

– Во-во, завязывайте, ушлепки! – Из-за угла внезапно вышел Уэйд. – Зря я разрешаю друзьям работать вместе, да? Надо поменьше часов вам давать, вот что.

Карен и Рене тут же вернулись к работе – принялись сканировать оставшиеся журнальные столики. Адам хотел им помочь, но Уэйд схватил его за локоть.

– Как закончишь с оружием, жду тебя в кабинете.

Адам держал схваченную Уэйдом руку на весу, словно перед прививкой.

– Я ухожу в час. Важное дело…

– Тогда шевели булками и поскорей разберись с оружием, ясно?

Уэйд играючи (но все равно больно) ударил Адама под дых и отбыл.

– Вот козел!.. – прошептала Карен.

– А вас он хоть раз звал в кабинет? – спросил Адам.

Сестры помотали головами. Карен убрала сканер в чехол.

– Давайте сперва оружие сделаем. Все равно никому нет дела до пропавших ароматизированных свечей.

– Уф, – сказала Рене. – Ненавижу оружие!