Освобождение

– Я рядом. Даже за океаном, даже на другом краю Земли, – ответила она.

– О’кей.

– Даже когда наступит конец света.

Адам отправился на поиски Линуса, но успел добраться только до противоположного конца лужайки – там его поймали Карен с Рене.

– Что у тебя случилось с Уэйдом? – спросила первая. – Ты так убегал, будто он полез к тебе с поцелуями.

Вообще-то она пошутила, но Адам не ответил – и до Рене дошло:

– Да ладно?!

– Угу. Когда я сказал, что не буду с ним спать, он меня уволил. – Адам поморгал. Неужели все вот так просто и ясно? Может быть. Вполне может быть.

– Он не имеет права! – с искренней тревогой воскликнула Рене.

– Точно, не имеет, – кивнула Карен.

– Если что, мы готовы поддержать твою версию, – вдруг сказала Рене, хотя из двух сестер инициативной была не она.

– Конечно! – закивала Карен. – Как он посмел?!

– Поговоришь с Митчеллом?

Митчелл был их региональным менеджером, и Адам еще никогда с ним не встречался.

– Я с ним даже не знаком.

– Он ходит в нашу церковь, – сказала Карен. – Нормальный чел, поговори с ним.

– Мы все подтвердим, – повторила Рене.

– Вы же ничего не видели.

– Да брось! Думаешь, мы не замечаем эти его пошлые шуточки? И как он на тебя смотрит?

– И вечно трогает за разные места, – тихо добавила Рене.

– Вы правда это замечали? – искренне удивился Адам.

– Такое сложно не заметить, – кивнула Карен. – Мы вечно гадаем, неужели тебе настолько нужна работа, раз ты с этим миришься?

Ему скрутило живот.

– Да. Настолько нужна.

– Значит, ты ее получишь, – заверила его Рене. – Я там не останусь, если Уэйд будет работать, а ты нет.

– Еще не все кончено, – добавила Карен. – Мы покажем этому гаду!

– Ну вы даете, – выдохнул Адам. – Это так… неожиданно. И приятно. Спасибо вам.

– Не за что, – с улыбкой ответила Рене и снова смутилась.

– Так, девчонки, а вы Линуса не видели?

– Кажется, он вышел на тропинку вдоль берега, – ответила Карен. – А что?

Адам посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

– Хочу подарить ему розу.

– Нет, – произносит она. Это слово обращено не фавну и не обезглавленному трупу, чья кровь уже заливает пол камеры, словно вышедший из берегов ручей.

– Нет, – повторяет она.

Через мгновение человек уже снова цел и корчится от страха в углу. Кровь течет по его венам, а не по полу, но запах не исчез. Запах, пробуждающий в фавне лютый голод. Как давно он не пробовал…

Тут его осеняет. Этот голод, эти первобытные желания одолевают его потому, что Королева ускользает.

– Нет, – говорит она, когда человек вновь обращает на нее полный страха и потрясения взгляд. Она сделала так, чтобы он не забыл миг обезглавливания, запомнил боль и чувство отделения головы от тела. Подобный опыт должен безвозвратно свести человека с ума, но она не позволяет этому случиться. Он запомнит. Запомнит навсегда.

И другой кары не нужно.

Отчасти ей кажется, что надо было лишить его жизни, что это было бы правильно и справедливо. Но другая часть ее души – та, что привела ее сюда, – понимает: это самое примитивное и бессмысленное из воздаяний. Все изменилось в тот миг, когда человек сказал: «Да».

Отнюдь не сразу она осознала безрассудство своего поступка.

– Ты такой… маленький, – говорит она. – Такой хилый.

Он таращится на нее, недоумевая, что она будет делать дальше. Пока она и сама этого не знает.

– Я пришла рассказать тебе, как ты меня убил, – произносит она, – а потом убить тебя, но ты… – Она делает шаг назад. – …ты такой ничтожный.

Фавн не понимает, кто это говорит. Да она и сама вряд ли понимает.