Освобождение

Корчась от боли, я сворачиваюсь калачиком и стискиваю зубы, пока она не ослабевает, и у меня по щекам не сбегают подступившие к глазам слёзы. И все же каким-то чудом мое плечо не выскакивает из сустава.

— Знаю, ты был не в курсе, что это мой внук. Уверен, что если бы ты это знал, то оставил бы его в покое.

— Внук или нет, результат был бы тот же самый.

— Ты можешь прекратить весь этот героический бред? Я и так уже достаточно разочарован.

Сквозь толстые стены просачиваются приглушенные звуки выстрелов.

Должно быть для Гордона это становится полной неожиданностью, поскольку он вскидывает подбородок, хмурит брови и поворачивается в сторону шума. Затем снова окидывает меня пристальным взглядом, и в его темно-карих глазах поблескивает нечто похожее на замешательство и лукавство.

— Сынок, ты меня подставил?

Дверь в комнату распахивается, и в нее вваливается один из его людей. Обычный парень лет восемнадцати-девятнадцати, держащий в руках пистолет, словно игрушку.

— Похоже, на нас напали! Может, нам стоит отключить предохранитель?

Рассерженно застонав, Гордон потирает лоб и качает головой.

— Нет, нам не стоит отключать предохранитель, пока я не скажу, что мы отключаем предохранитель. Половина гребаного туннеля взорвется, идиот. Я нанял тебя и твоих парней, чтобы они меня прикрывали. А значит прикрывай меня и разберись с теми, кто, черт возьми, решил испортить нам вечеринку!

Парень убегает обратно, снова закрыв дверь, и, хоть мне совершенно не известно, что там происходит, я ему подыгрываю, надеясь, что это подорвет его уверенность.

— Все кончено, Гордон. Накрылся твой маленький бизнес.

— Мой маленький бизнес не накрылся. Не говори «гоп» пока не…

Не успевает он закончить, как комнату сотрясает громовой взрыв, и с потолка сыплются кусочки земли.

В ушах у меня раздается звон, и я наклоняю голову, чтобы его унять.

Свет гаснет, и все помещение погружается в кромешную тьму.

Комнату сотрясает второй взрыв.

Я широко распахиваю глаза, но ничего не вижу. И не слышу.

Когда свет вспыхивает вновь я замечаю, что Гордон стоит на четвереньках и шарит руками по полу.

Его пистолет лежит совсем рядом, поэтому я отползаю в сторону и все еще связанными руками пытаюсь его схватить. Затем жму на спусковой крючок.

Свет гаснет, а когда снова загорается, Гордон уже стоит на ногах и, широко распахнув глаза, глядит на зажатый у меня в руках пистолет. Он бросается ко мне, и это последнее, что я вижу, прежде чем свет опять гаснет.

Вслепую я нажимаю на курок.

Один раз.

Второй.

Третий.

Всем телом содрогаясь от напряжения, я гадаю, где он сейчас находится. Зевнув, я двигаю челюстью и избавляюсь от навалившейся на меня глухоты. И хотя я снова различаю звуки, Гордона мне поначалу не слышно.

Добрых полторы минуты я лежу в кромешной темноте, ожидая, что на меня вот-вот обрушится удар.

В комнате раздается жужжание и вновь загорается свет, однако уже более тусклый, чем раньше. И я вижу, что Гордон прислонился к стене и прижимает руку к своему окровавленному животу.

— А, черт. Вот отстой, — говорит он, и в его напряженном голосе проскальзывают нотки изумления.

До меня доносится стук в дверь, и я вытягиваю перед собой пистолет, на случай, если из-за нее выскочат люди Гордона.

— Дэймон? Дэймон, ты здесь?

Услышав голос Айви, я тут же расслабляюсь от облегчения.

— Да! Я здесь! Все ли в порядке со мной? Это с тобой все в порядке?

— Да. Похоже, включились генераторы. Так, тут за дверью какие-то обломки! Чтобы ее открыть, мне нужно их убрать. Просто сиди спокойно, хорошо?

— Сижу спокойно, как и всегда, — хотя я и не думаю, что Гордон сейчас представляет какую-то угрозу, все равно держу его на мушке. В конце концов, этот человек не снискал бы себе репутацию безжалостного убийцы, если бы тут же лёг да умер.

— Мужик, эта женщина просто фейерверк. Если бы ты не был священником, я бы назвал тебя счастливчиком, — даже смертельно раненный он умудряется хитро мне ухмыльнуться и подмигнуть. — С другой стороны, все это церковное дерьмо никогда тебя не останавливало, верно?

Со стоном я качаю головой.

— Отвали.

Его сотрясает очередной приступ кашля и, поморщившись, Гордон тяжело выдыхает.

— Мы с тобой могли бы стать хорошими друзьями. Устраивали бы вместе барбекю. Ходили бы пить пиво и обменивались историями о своих женах.

— Пошел на хер.

Даже я должен признать, что, обнаружив, кем он был все это время, немного теряешься. В этом человеке, пожалуй, самое опасное — это его обаяние и привлекательность.

— Почему? Почему ты?

— Это разбивает тебе сердце, да? Когда ты узнаешь, что страшный монстр не такой уж плохой парень, — он пожимает плечами и, покачав головой, кашляет. — Он просто делает плохие вещи. По жизни и в церкви нас учат, что зло очевидно. Дьявол — это чудовище с рогами, хвостом и раздвоенным языком.

Подняв окровавленную руку, Гордон указывает на свою голову и рот, чтобы его слова звучали доходчивее.