Освобождение

- Было три мальчика. Его братья родились с разницей в два года. Они были неразлучны и блистательны. Они были удивительными спортсменами. Отец очень гордился ими. В школе они получали самые высокие оценки. Те задачи, что они ставили перед собой, они выполняли.

- Очень похоже на кого-то, кого я знаю, - говорю я. - Как их звали?

- Роберт, - говорит Чарльз. - И Кристофер. Роберт был старшим.

- И Джереми? - спрашиваю я. - Сколько им было, когда он родился?

Чарльз на секунду задумывается.

- Дай подумать...я помню Роберта взяли в престижную подготовительную школу, когда родился Джереми. Должно быть тринадцать или четырнадцать. Около того.

- Ничего себе, - говорю я. - Довольно большая разница в возрасте.

- Да, - соглашается Чарльз. - Они все выросли в одном доме, а затем между ними стало проявляться всё больше и больше презрения.

- Почему? - спрашиваю я. - Я знаю, что Джереми не ладил с братьями и отцом. Но я не знаю, почему.

Чарльз колеблется.

- Может, мне не следовало говорить тебе  это.

- Ой, да ладно, - дуюсь я.

Мне нравится Чарльз. Мне нравится его скромность. Его честность, как глоток свежего воздуха. Думаю, я ему тоже нравлюсь.

- Пожалуйста? - прошу я.

Он оглядывается.

- Ладно, - он наконец кивает. - Но ты должна пообещать, что ни слова не дойдет до Розы. Если она узнает, что я говорю...

- Я могила. Клянусь. Это будет только между нами, - я делаю паузу, вспомнив кое-что. - Но...вы знаете о камерах, не так ли?

- Меня не Джереми беспокоит, - говорит Чарльз, качая головой. - К тому же здесь нет камер.

Я моргаю.

- Что?

Он улыбается.

- Шеф-повар требует полной конфиденциальности, чтобы освоить творения. Иначе, как я смогу удивить вас?

- Вы серьезно? - говорю я с недоверием. - Здесь действительно нет камер?

Я помню, как Роза остановилась в пяти шагах от того места, где мы стоим, и посмотрела в угол потолка во время моей первой экскурсии по дому.

- Ну, ладно, - поправляет Чарльз. - Может быть и есть камеры. В целях безопасности в ночное время. Но когда я работаю, они выключены.

Он отходит от стойки и взглядом показывает следовать за ним.

- Хочешь увидеть?

- Увидеть что?

- Записи, - говорит он небрежно. - Пойдем.

Мы заходим за угол, где находится дверь в кладовую. Чарльз останавливается перед ней, подмигивает мне и открывает. Внутри всё ломится от продуктов. Я смотрю на него в замешательстве. Но затем он наклоняется, и спустя мгновение задняя стенка разделяется на две части. Слышен гул мотора.

Здесь гораздо меньше центр управления, чем я нашла в спальне у Джереми. У меня бегут мурашки по спине, когда я вспоминаю о наказании, которое я получила за то, что без разрешения зашла туда.

Чарльз с гордостью смотрит на меня.

- Отсюда можно увидеть всё.

Он заходит. Я колеблюсь прежде, чем последовать за ним. Это выглядит, как нарушение правил.

Тогда я вспоминаю, что на мне больше нет ошейника. Может быть правило "закрытых дверей" всё ещё действует, но я не нарушаю его. Двери открыты. Чарльз пригласил меня. Экраны мерцают, и тут я вижу весь особняк. Снаружи. Спальни. Мою старую ванную.

Я резко останавливаюсь. Если у Чарльза есть доступ к этому...значит ли это, что он видел меня голой? Он видел все, что делал  Джереми?

Он замечает, что я уставилась на экран солярия.

- Не волнуйся, Лилли, - говорит он. - Некоторые камеры настроены так, что они выключаются при нахождении человека в комнате. Например, в спальне.

Он указывает на кровать Джереми.

- И ванные комнаты и туалеты. Я не шпионю.

Я смотрю на него...и понимаю, что верю ему. У Чарльза такое честное лицо. Трудно представить, что он может врать.

- Мой доступ ограничен в определенные часы, - продолжает он. - Джереми может говорить, пока я здесь. Это все вполне безопасно, уверяю тебя.

- Сейчас я посмотрю, - он нажимает на клавиши клавиатуры. - Посмотри на главный экран, пожалуйста.

Я так и делаю. Все остальные выключаются, переходя на большой. Чарльз показывает туда, что показывает кухню.

- Ты видишь это? - спрашивает он.

- Да, - хмурюсь я. - Но она включена. Вы говорили, что она не работает.

Он улыбается, как ребенок, утаивающий большой секрет.

- Подожди здесь, - говорит он мне.

Затем он несется к двери и останавливается прямо там, где мы совсем недавно разговаривали. Он машет.

- Ты меня видишь?

Я смотрю на экран, но он пуст. На кухне никого нет.

- Она заморожена! - восклицаю я.

Чарльз бежит обратно. Он смотрит на меня, выжидая. Дерьмо! Я совсем забыла, что ему нужно видеть мой рот, чтобы знать, что я говорю.

- Я сказала, что она заморожена, - повторяю я.

- Не совсем, - говорит он. Он указывает на вращающийся вентилятор на кухне. - Это бесконечный цикл.

- Поэтому, когда мы там...когда мы разговариваем...она ничего не записывает?

Чарльз кивает.

- Да.

Мы выходим из кладовой и возвращаемся на кухню. Чарльз вытаскивает мясо. Я наклоняюсь, чтобы помочь ему, и он не возражает.

- Вы рассказывали мне о братьях Джереми, - напоминаю я ему.

- Верно, - говорит Чарльз. - Роберт с Кристофером были гордостью семьи. Джереми...Джереми был белой вороной. Его братья были высоки и красивы. А он был, как это сказать...тощим. Очень тощим.