Освобождение шпиона

— Медицина тут бессильна. Последствия необра­тимы. Организм рушится буквально на глазах. Толь­ко если Мефистофель... Но вряд ли вы ему дозвони­тесь.

А сам Башмакин чувствовал себя наверху блажен­ства. Он ехал по Москве, по широченным ули­цам, сплошь застроенным знаменитыми сталински­ми «высотками», только хрустальными, в черном открытом «ЗИСе», рядом с самим генералиссиму­сом товарищем Сталиным. Вдоль дороги стояли тол­пы сытого и довольного народа — мужчины все в новых макинтошах и шляпах, женщины - в крепде­шиновых платьях, с флагами, кричали «ура!», броса­ли цветы.

— Зачем все это, Иосиф Виссарионович? - недоуме­вающе бормотал Башмакин.

Он был крепок и полон сил.

— Я не заслужил это, я просто стоял на посту...

— Отставить, рядовой Башмакин! - говорил ему ге­нералиссимус сочным басом, напоминающим голос то­варища Бруно Аллегро. - Ты герой — и точка! Ты охра­нял последний рубеж нашего государства, о тебе народ еще песни слагать будет!

— Не надо песен! — испугался Башмакин. — Я до­мой хочу. Мне бы картошки жареной и в баньке по­мыться...

Сталин тронул за плечо человека в черной тужурке, сидящего на переднем сиденье, и приказал: я - Выдать рядовому Башмакину жареной картошки от советского правительства!

Тот обернулся. Лицо оказалось знакомым: бородка, пенсне... Ба, да это ведь товарищ Троцкий! В руках - поднос, на котором стояла сковородка со скворчащей в масле картошкой, рядом — кусок деревенского серого хлеба и стакан мутноватого самогона.

«Странно как-то, — подумал политически подкован­ный рядовой Башмакин. — Троцкий вроде как враг ми­рового коммунизма... И потом — откуда тут харч взял­ся? Картошка-то с пылу, с жару, только из печи... А где в машине печь?»

Но додумать эту здравую мысль не удалось.

— Харчуйся, рядовой Башмакин! — приказал ему ге­нералиссимус.

— Служу Советскому Союзу! — ответил героический рядовой.

Засучил рукава и стал есть. Всю картошку съел, са­могон выпил. Хорошо ему стало. Никогда в своей жиз­ни ничего вкуснее он не пробовал. А потом посмотрел в лицо человека в тужурке, который держал перед ним поднос, неестественно перекрутившись на своем пе­реднем сиденье. Странное лицо, карикатурное, черты чрезмерно крупные, грубые, вместо глаз - черные ды­ры... Как маска из папье-маше...

Протянул Башмакин руку, потрогал — и точно маска! Подцепил пальцем под картонный подбородок, при­поднял... Сразу дохнуло чернотой и лютым холодом, а под человеческим лицом открылся череп с костлявым оскалом. Башмакин сразу все понял. Но не испугался, потому что это было бы невежливо, к тому же он целых пятьдесят четыре года оттрубил в глубоком подземелье и бояться, видимо, разучился.

—  Здравия желаю, товарищ Смерть, — сказал он только и убрал палец. Маска со щелчком вернулась на место.

Та, в тужурке, кивнула и отвернулась. А черный «ЗИС» под радостные возгласы народа тут же взмыл прямо в си­нее небо и полетел над Москвой, как самолет, отбрасывая быструю тень на залитый солнцем город.

Он уже не увидел, как два конвоира уводят его ново­го знакомого — кар..., нет, маленького человека с не­обычным именем Бруно. Тот физического сопротивле­ния не оказывал, но выражать мысли по поводу своего ареста не стеснялся.

* * *

Под следствием подозреваемый Кульбаш находился два месяца, но причастность его к группе Амира Железно­го доказать не удалось, так же, как к деятельности подзем­ных сатанистов, дело о которых развалилось полностью и бесповоротно. Срок содержания под стражей истек, и карлика отпустили без предъявления обвинения.

Огольцов, правда, настаивал на тщательной провер­ке его связей с чеченским бандподпольем, но Леший написал рапорт о том, что Г. Кульбаш отличился при ве­дении переговоров с часовым подземного Бункера Башмакиным и убедил последнего отключить уже запу­щенный механизм самоликвидации, чем предотвратил мощнейший взрыв под центром Москвы, который мог иметь непредсказуемые последствия. Генерал Ефимов счел аргументы убедительными, после чего Огольцов волшебным образом переменил свою точку зрения и все претензии к герою и знаменитому артисту снял. К ордену, правда, и даже к денежной премии Бруно не представили, хотя все же заработал он на этой истории изрядно.

Журналисты, прослышавшие о некоем таинствен­ном происшествии в глубоких кавернах под Москвой, стали осаждать карлика настойчивыми просьбами об интервью, суля за это немалые гонорары. Бруно охот­но впарил им несколько баек о том, как он лично предотвратил: а) гибель Москвы в чудовищном взры­ве; б) мировую ядерную войну; в) вооруженный кон­фликт с существующей на глубине инопланетной ци­вилизацией.

В результате все остались довольны — и журналисты, и Бруно, и даже Леший с Евсеевым, поскольку к реаль­ным событиям, происходившим на отметке «минус две­сти», эти байки не имели никакого отношения.