Освобождение шпиона

— Ты что, на меня думаешь?! - загремел он на весь кабинет. - Я даже пальцем ее не тронул бы! Да, еблась! Ну и хуй с ней! Он ей приправил в машине на полном ходу, потому и влетели они!! А про шланги ты лучше страховщиков допрашивай — они сами их и чикнули там, на своей стоянке! Чтобы деньги не платить!!

Следак смотрел на него, как на пустое место, ждал, когда выкричится. Потом повторил:

— У вас есть свидетели, которые смогут подтвердить, что в день аварии вы находились в Рязани?

Семга подышал-подышал, успокаиваясь, и сказал:

— Мать твою. Да хоть мильон.

— Это хорошо...

Следователь вздохнул. Сразу было видно, что для не­го, как раз, это не хорошо, а может, наоборот, очень плохо, ибо дело усложняется, и подходящий по всем статьям подозреваемый растворяется в тумане стопро­центного алиби.

— Тогда кому могла понадобиться столь сложная ин­сценировка? — вроде сам у себя спросил следователь.

— Хер его знает, — исчерпывающе ответил Семаго.

* * *

И все-таки в чем-то следак оказался прав.

Семга прозрел в последний вечер двухнедельного от­пуска, который ему дали на работе, чтобы он пришел в себя. Надо сказать, он время зря не терял и все эти дни пил по-черному. Дома. Один, естественно. Какие-то демоны восьмирукие-восьмикрылые — они не в счет.

Они кружились под потолком, выпытывали, что и как, а Семга рассказывал им про все. Как с Наташкой по­знакомился. Как назначил первое свидание на Нага­тинском мосту. Про купальник ее рассказывал — фио­летовый, в маргаритках, тонкий, как змейка, как он снимал его с Наташки той первой ночью на Химкин­ском озере. Как его колотило тогда, будто в лихорадке, он простой узелок распутать не смог — взрослый жена­тый мужик! — и нахлобучил там натуральный морской узел, а Наташка рассмеялась и двумя своими детскими ручками просто разорвала лифчик надвое и отбросила в сторону... И как они потом спали на ее квартире, в кух­не, на матрасе, пока он разводился со своей Варварой и пил валокардин пополам с водкой, и как потом она пе­реехала к нему, и на ней в тот день были такие пестрые гольфы, от которых Семга просто обалдел... И как по­том сто десять раз они ссорились и мирились, разъез­жались и снова съезжались... И на кой ему упала какая- то Оксана из конструкторского, если у нее нет таких гольфов и такого купальника, спрашивается? На кой ему вообще кто-то упал? Он ведь всегда любил одну только Наташку, и никого больше, вот те крест!

Пьяный Семаго полез в шкаф — кажется, он соби­рался продемонстрировать восьмируким демонам тот самый купальник в маргаритках, который Наташка так и не решилась потом выбросить... но вместо купаль­ника нашел под стопкой белья конверт с деньгами. Тол­стый, тяжелый, — Слава передал на последней встрече. Он даже не был распечатан, целехонький. Не успел Семга его распечатать, надобности не было...

И тогда он вспомнил свой последний разговор со связным. Он рассказал Славе про ссору с Наташкой - они как раз накануне повздорили, и Наташка орала, что деньги его ворованные и она настучит на него в ментов­ку. Семга, честно говоря, струхнул и решил на всякий случай Славу проинформировать... Ну, чтобы тот успо­коил его хотя бы. Или рассказал, что делать. А что Сла­ва?.. Он ничего, собственно, и не сказал. Только назвал ее имя и фамилию — спросил, не о Наталии ли Колодинской речь идет. Знал. Хотя она не супруга, не родст­венница, и Семга ни разу ее по имени не называл... А потом еще выдал это: «В мире нет ничего важнее люби­мого человека,.,трам-пам-пам... Любимый человек, вот ради чего стоит жить и умирать! Это я вам как старый холостяк говорю!»И рассмеялся так, с издевкой, что ли. Старый холостяк. Вот сучара!!!

Семгу как током ударило. Это они и подрезали тор­мозные шланги!» Не сам Слава, конечно, у него кишка тонка... Нашли .специалиста по «мокрым делам», как в кино показывают. Подгадали, когда он уедет, чтобы от подозрений огрести, и сработали. Грамотно, професси­онально, надеялись, что концы в воду, спишут на обыч­ную аварию, да вот что-то не получилось...

Да-а-а... Тогда сам собой складывается ответ на по­следний вопрос следака: «Кому могла понадобиться столь сложная инсценировка?»

Да вот им и понадобилась! А меня они спросили?!

Он с треском разодрал конверт надвое, вытряхнул на пол ворох зеленоватых банкнот, топтался по ним, рвал зубами и руками, плевался, рычал и выл, как сумасшед­ший. Суки-и! Они вот так точно поступили с его На­ташкой, с ним самим. Вскрыли, выпотрошили и рас­топтали!