Освобождение шпиона

— Продумай все заранее, перестрахуйся там, где это необходимо. Тщательно проинструктируй Мигунова. У вас будет тридцать минут. В 9-30 к черному ходу подъ­езжает машина. Ждать она не сможет, поэтому Мигунов точно в это время должен выйти на улицу. Никаких за­держек! Это очень важно. Ты понял меня?

— Понял. Я все понял, не дурак. Все может накрыться в момент - меня порвут на куски... И деньги никакие не нужны будут... Может, ты опять пригласишь меня на кофе?

Анна обреченно вздохнула. «Но теперь начнем с ду­ша», — подумала она.

А вслух с радостной готовностью сказала:

— Конечно, дорогой! Пошли, ты весь вымок...

Воронов прикрыл глаза и провел ладонью по мокро­му от дождя лицу. Его жидкие рыжие волосы потемнели от влаги, сосульками прилипли к голове.

* * *

г. Москва. УФСБ

— Ну, что там у вас? — спросил Евсеев с порога.

Есть списки пассажиров, товарищ майор!

Лейтенант Пушко рванулся было встать из-за стола, Евсеев жестом усадил его.

— Рейсы из Парижа и Брюсселя 16 октября, утренние и вечерние! Взяли еще один, мадридский, он в Брюссе­ле иногда делает промежуточную посадку, так называе­мый «шортейдж», чтобы добрать пассажиров на свобод­ные места... В данный момент занимаемся обработкой полученных данных, товарищ майор!

Пушко очень гордился своими знаниями и своей предусмотрительностью. И еще, наверное, своим «по- лисменским» ростом 192 см - уж больно он любил вскакивать. Впрочем, в Академии учат строго соблю­дать субординацию...

— Может, он и не самолетом летел, Юра, - провор­чал Кастинский из-за своего компьютера. — Может, по­ездом, или машиной, или на пароме в Питер...

По старой памяти капитан Кастинский называл Ев­сеева просто по имени. Когда-то, уже давно, они вмес­те работали в этом кабинете - Евсеев, Ремнев, Кастин­ский. Витя Ремнев погиб в 2002-м при задержании аме­риканского шпиона, Евсеев быстро получил майорские звезды и пересел в отдельный кабинет, а Кастинского за глаза зовут «пятнадцатилетним капитаном». В том смысле, что скоро как пятнадцать лет в одном звании.

— Семаго говорит - самолетом, - отозвался Евсеев, хотя сам думал о том же самом.

— Мало ли, что они говорят... Ну, вот я нашел подхо­дящих, дальше что? -  Кастинский откинулся на спин­ку кресла, пальцем поманил к себе Евсеева. - Целых два Бориса. Смотри.

Евсеев подошел. Лицо и руки Кастинского, под­свеченные монитором, казались бело-синими, как у киношного вампира. На экране висели несколько окон, заполненных мелким текстом, — списки пасса­жиров авиарейсов. Манипулируя «мышкой», Кастин­ский увеличил одно из окон и выделил желтым две фамилии.

— Вот они, Юр... Швейко Борис Николаевич, 1968 года рождения, Москва... Второй — Бузыкин Борис Ле­онидович, 1981 года, Пенза. Оба прилетели из Брюссе­ля 16 октября утренним рейсом в 6-20.

— Швейко в сторону, староват. — Евсеев выпрямился, сложил руки на груди. — Семаго сказал, вербовщику на вид не больше тридцати... Второй подходит. Посмотри, есть ли что по нему в нашей базе.

— Момент.

Кастинский произвел несколько переключений, по­дождал.

— В базе отсутствует, — сказал он и щелкнул клави­шей, возвращая окна на место.

— Тогда пробивай по общей базе, — сказал Евсеев, разглядывая списки через плечо Кастинского. — Бузы­кин, Бузыкин... Знакомая фамилия — а?

— Так точно, товарищ майор! — громко подтвердил Пушко. - Я тоже сразу заметил - Бузыкин! У меня ухо чуткое!

— Бузыкин - это из «Осеннего марафона», — со вздо­хом пояснил Кастинский. - Кино такое было. Совет­ское. Там, где «тостующий пьет до дна». И «коза кричит нечеловеческим голосом».

— Точно. Молодец, Виталик, - похвалил Евсеев. - Вот ты им и займешься, этим Бузыкиным. Копай все, что по нему есть, потом ко мне... Да, проверь рейсы в Пензу. Вдруг окажется, что он улетел домой в тот же день...

Зазвонил телефон, Пушко быстро взял трубку, про­кашлялся и с чувством собственной значимости проба­сил:

— Старший лейтенант Пушко на проводе!

Евсеев улыбнулся, вспомнив себя, молодого неопе- рившегося лейтеху, сидящего за тем же столом. Неопе- рившийся, а раскрутил «Дичковскую тройку», вычис­лил Мигунова...

— Юр, а если все-таки не шестнадцатого? — сказал Кастинский. - Если раньше на день, на два? Что-то мне Бузыкин не катит, если честно. Какой-то он несе­рьезный. Вербовщик из Пензы... На кой ему упала эта Пенза?

— Да ни на кой, в том-то и дело, - согласился Евсе­ев. - И вполне может статься, что не шестнадцатого. Семаго оговорился, что Борис этот перед встречей еще к родительнице своей успел заскочить. Значит, не пря­мо из аэропорта к нему помчался... Погоди...

Евсеев посмотрел на капитана.

— Что это получается? Значит, родительница живет в Москве. А сын — в Пензе. Странно. Обычно бывает на­оборот.

— Говорю, не лежит у меня душа к Бузыкину этому, - пожаловался Кастинский.

— Ладно, сперва давай по Пензе пошерстим, а потом будем дальше смотреть. А то зароемся в Борисах этих...