Освобождение животных

Таким образом, в философии Декарта христианская доктрина, что животные не имеют

бессмертной души, получила необыкновенное развитие с выводом о том, что они

лишены полностью и какого-либо сознания. «Они больше всего, — говорил он, —

машины, автоматы. Они не ощущают ни удовольствия, ни боли и вообще ничего. Хотя

они пронзительно кричат, когда их режут ножом, и корчатся в своих усилиях избежать

контакта с раскаленным железом, это ничего не означает». Декарт говорил, что они

чувствуют боль лишь в определенных состояниях. Они управляются по такому же

принципу, как и часовой механизм, и если их действия более сложны, чем у того же

механизма, то это лишь потому, что часы — это машина, созданная человеком, в то

время как животные — неизмеримо более сложные машины, созданы Богом.

Такое «решение» проблемы посредством перемещения сознания в материальный мир

кажется нам парадоксальным, как, впрочем, казалось и многим его современникам, но в

то же время такая мысль давала важные преимущества. Это обеспечивало основания

для веры в жизнь после смерти, чему Декарт придавал большое значение с тех пор, как

«идея, что души животных имеют такую же природу, как и наши собственные и

поэтому мы не должны больше бояться или надеяться, что после этой жизни станем

мухами или муравьями», было усилием, которое имело тенденцию привести к

аморальности. Это также устраняло древнюю и неприятную теологическую

головоломку, почему Бог допустил и предусмотрел мучения животных, хотя они не

имеют никакого отношения к унаследованию первородного греха Адама, ни к

возмездию за него после жизни. Джон Пассмор описывает вопрос «Почему животные

страдают» так: «В течение столетий это остается проблемой из проблем. Это

зародилось путем фантастически тщательно разработанных решений. . Малебарну

(современнику Декарта) было совершенно ясно, что по чисто теологическим причинам

необходимо отказаться от постулата, что животные могут страдать по той причине, что

все страдания есть результат греха Адама: однако животные не происходят от Адама».

Декарт был также осведомлен о более практических преимуществах: «мое мнение

заключается в том, что жестокость к животным, как индульгенция для людей — по

крайней мере для тех, кто не поддается суевериям Пифагора и освободился от

подозрений в преступлении, когда они едят или убивают животных». Для Декарта

ученого такая доктрина имела еще другой положительный результат. В то время по

всей Европе широко практиковались эксперименты на животных. Никаких способов

анестезии тогда не применялось, и поведение животных при этих экспериментах для

большинства из нас является в известном смысле свидетельством о причинении им

невероятных страданий и боли. Теория Декарта позволяла экспериментаторам

освободиться от каких-либо угрызений совести, которые они могли чувствовать при

этих обстоятельствах. Декарт лично рассекал на части живых животных, чтобы

пополнить свои знания в анатомии, и многие из ведущих физиологов того времени

объявляли себя картезианцами и механистами. Как свидетельствовали последующие

события, некоторые из тех экспериментаторов, работавших в янсенитской семинарии в

Порт-Ройяле в конце XVII столетия, окончательно разъяснили удобство декартовой

теории: «Они руководили избиением собак с совершенным безразличием и поднимали

насмех каждого, кто высказывал жалость к этим созданиям за причиняемую им боль.

Они говорили, что животные — это те же часовые механизмы и что издаваемые ими

крики под пытками, это лишь шум от прикосновения к животному, а тело в целом

лишено чувств. Они прибивали бедных животных гвоздями к доскам всеми четырьмя

лапами, чтобы разрезать их живыми и наблюдать циркуляцию крови, что было важным

объектом обсуждения».

Период эпохи Просвещения и после него

Применение новой системы экспериментирования на животных частично несет

ответственность за изменение позиции по отношению к животным в том смысле, что

такие опыты открыли поразительное сходство физиологии человека и других

животных. Строго говоря, это было несовместимо с тем, что говорил Декарт, с его

теорией «часового механизма» и поэтому лишало его взгляды убедительности. Лучше

всего об этом говорит Вольтер: «Варвары те, кто ловит собаку, превосходящую

человека в преданности и дружбе, прибивает ее гвоздями к столу, рассекает живую и

показывает вам, как работают вены! Однако вы находите в собаке те же самые органы

чувств, что и у себя. Так ответьте, механисты, с какой целью могла природа

расположить в животных органы чувств, если они этих чувств не могут испытывать?»

Хотя подобные изменения не носили радикального характера в целом, такое

совместное влияние улучшило отношение к животным. Шло постепенное осознавание