Освобожденные

Я встал и поднял руки. Маркус тоже встал, но тут же согнулся, хватаясь за горло. В следующее мгновение его кузен опять выстрелил. Мне понадобилась доля секунды, чтобы притянуть Маркуса к себе и прижать к груди, как живой щит. В его глазах я прочел ужас и неверие. Я знал, что поступаю дурно, но все равно смотрел, как дрожат его ресницы и опускаются веки, как он хватает ртом воздух. Прохрипев в последний раз, Маркус обмяк у меня на руках. Я глянул ему через плечо и только тогда дал рухнуть на землю: Хэддок с битой в руке стоял над телом кузена Маркуса. На песке вокруг было столько крови, что я понял: подняться он больше не сможет.

Завыли сирены. Хэддок отшвырнул биту и посмотрел на дом. Потом бросил мне ключи от машины:

– Иди, я разберусь.

Я побежал так быстро, как только мог. Моя машина только-только отъехала со стоянки, и, поднажав, я ее обогнал. Биш ударил по тормозам, и я, распахнув заднюю дверцу, со счастливым удивлением заметил, как Мэгги открывает глаза.

– Она задышала и очнулась минуту назад, – пояснила Джен.

Мэгги потянулась ко мне, и я с радостью ей подчинился, сев рядом и уложив ее к себе на колени. Меня тут же пронзила ее энергия. Джен не поверила своим глазам. Они с Бишем тут же потянулись друг к другу, взялись за руки и хором ахнули, ощутив былую связь.

Это значило…

Я приподнял футболку Мэгги и увидел, как пуля вылезает у нее из груди. Любимая поморщилась и выдохнула, и у меня в груди тоже что-то кольнуло. Я притянул Мэгги к себе, поцеловал в лоб, прижался к нему губами, отдавая все свое тепло.

– Ой, как больно, – пробормотала она.

– Знаю, – хмыкнул я.

– Я так и подумала, – произнесла Мэгги. – Я поняла, когда ты ушел… Маркус ведь сказал что-то про свою кровь и мою кровь… – Она сглотнула. – Он мертв, да?

Несмотря на все те козни, что Маркус строил Мэгги, несмотря на то, как он нас мучил, смотреть, как он умирает у меня на руках, было страшно.

– Да, – прошептал я.

Мэгги обняла меня за шею и, прижавшись к губам, шепнула:

– Я люблю тебя и понимаю, почему тебе пришлось это сделать. Я все понимаю. Он бы никогда не остановился.

Я кивнул и закрыл глаза.

– Посмотри на меня, – сказала Мэгги.

Я открыл глаза и тут же встретил ее взгляд.

– Не смей винить себя за то, что за меня заступился. Маркус сам напросился. Благодаря тебе его злодеяниям пришел конец. – Ее губы дрогнули. – Спасибо. Жаль, что тебе пришлось так поступить, но теперь мне будет спокойнее. Нам не придется больше оглядываться через плечо.

В голосе Мэгги послышались слезы, и я просто обнял ее: притянул к себе, крепко сжал в объятиях (даже, наверно, слишком крепко, но уж очень мне ее не хватало). Услышав хруст гравия, я оглянулся. Пришел Хэддок с полицейским.

– Калеб, ты должен дать показания.

Я взглянул на Мэгги и сжал зубы. Мне не хотелось оставлять ее ни на секунду.

– Сейчас вернусь, – уверил я ее.

Мэгги кивнула, и я подошел к полицейскому и рассказал все, что знал. Я не лгал, объяснив, что в меня стреляли и я прикрылся Маркусом от пули. Это была самооборона.

– Мне жаль, я понимаю, что вы многое сегодня пережили, но персонал гостиницы мертв, поэтому, самооборона или нет, я должен отвезти вас на допрос в участок, – сообщил полицейский нам с Хэддоком.

Я вздохнул и запустил руки в волосы.

– Ладно. – Делать было нечего.

На фоне воя сирен послышался хлопок автомобильной двери. Это Мэгги, услышав, что меня хотят увезти, выскочила из машины.

– Нет! – взмолилась она, обнимая меня за талию.

Я почувствовал укол совести за то, что вновь бросаю ее в трудную минуту. Она подняла на меня взгляд.

– Ты что, ничего не понимаешь?

Я вопросительно изогнул бровь.

«Если бы Маркус выжил, ломка бы не прошла. Понял? Он отравил нас моей с ним кровью. Чтобы разрушить эту кровную связь, один из нас должен был умереть. Либо он, либо я».

И тогда я понял. Вот почему та нестерпимая боль в груди заставила меня за ним погнаться. Его смерть всех нас спасла.

«Именно», – подтвердила Мэгги.

Я сглотнул и кивнул:

– Теперь я понимаю.

– Ладно, – сказал полицейский. – Пойдемте. Надо ехать.

Он повернул меня к себе спиной и заковал в наручники. Биш прижал к себе Мэгги, и я поблагодарил его взглядом. Кайл и Линн бежали к нам с другого конца стоянки, но было поздно. Я пригнулся, и меня затолкали в машину рядом с Хэддоком.

Машина тронулась. Я не отрываясь смотрел на Мэгги.

– Без обид, приятель, но какого черта ты-то тут делаешь? – спросил я.

Мы сидели в участке уже не один час. Допрашивали нас целую вечность, поодиночке. Очная ставка или вроде того. Я рассказал обо всем: о том, как Маркус затаил злобу, как следил за нами во время медового месяца, как убил швейцара и охранника, пытаясь нас подстеречь… В итоге нам велели ждать в камере, мол, скоро вернемся и сообщим о решении.

Это было пять часов назад.

– Мне позвонил Джим, – ответил Хэддок. Потом почесал голову и вздохнул. – Сказал, что у Мэгги по телефону был какой-то странный голос, и попросил вас проведать, раз уж я в городе. Я сразу же сел в машину и приехал. Судя по всему, вовремя.