Освобожденные

– Сосредоточься, зайка, – заулыбался Кайл. – В общем, состоялось собрание, на котором нам сообщили, что автоматы изымут, а мы в ответ сказали, что пусть тогда унесут и автомат из учительской. Как же они взбесились!

– И что они сделали?..

– Отменили собрание болельщиков перед матчем, мол, наказание такое – за плохое поведение. Мы им сказали, что все равно соберемся. Преподы, конечно, приперлись нас разогнать, а мы знали, что они придут, и в это самое время разбомбили яйцами их машины.

– Ого! То есть ты был крутым… типа, школьной суперзвездой, да?

Кайл захохотал.

– Ну хватит, Линн! Не надо подкармливать его эго! – подыграла я.

Я услышала, как Калеб возле меня тихо посмеивается. Биш и Джен, лежа на кровати, качали головами. А потом до меня вдруг дошло…

– Проклятье! Папа!

Пока Биш пытался понять, в чем дело, я вынула свой мобильник.

– Да? – сонно ответил папа.

– Прости. Знаю, что ты спишь, но… как ты?

– Хорошо, Мэгги. Что-то случилось?

– У тебя ломки нет?

Долгое молчание.

– Нет. А что такое?

– Но… – Я не понимала, как так может быть. – Помнишь тот раз, когда вам в домик доставили бесплатный завтрак? Вы его не ели?

– Нет, мы заранее заказали другой, а от того отказались. Что там у вас случилось, Мэгги?

Я выдохнула.

– Ничего. У нас все хорошо. Просто хотела удостовериться, что вы нормально добрались.

– Да, все отлично. Устали только, перелет был долгим. У тебя точно все в порядке?

– Да, все прекрасно, – солгала я и взглянула на Биша. – У всех все прекрасно.

– Ладно, ну… тогда я спать, – засмеялся папа. – Спокойной ночи. Люблю.

– И я тебя, пап.

Он отключил телефон, и я с облегчением вздохнула. По крайней мере папа в безопасности.

Последнее, что я помню, – это как Калеб уложил меня и, вернувшись от Биша с одеялом, лег рядом со мной на диван.

С первым утренним светом я вспомнила, что такое сильная ломка. Я покачала головой и уткнулась Калебу в шею, умоляя свое тело принять его прикосновение.

Не получилось.

Калеб схватил меня за футболку, притянул к себе и только потом открыл глаза и понял, что стряслось. Он хрипло выдохнул:

– Ад какой…

Затем сел и помог сесть мне.

– Может, стоило нам вчера Взаимообладанием-то заняться? – прошептал он, отчаянно прижав меня к себе. – Вполне вероятно, что больше нам такая возможность не представится. Вот так засада.

– Хватит уже, – пожурила его я и пообещала: – Будем все теперь делать вместе. Все.

Я вспомнила о маленьком Родни, которого однажды возьму на руки, и закрыла глаза, чтобы сберечь воспоминание. Калеб последовал моему примеру, и мы просто сидели и мечтали. Кайл как-то раз сказал мне, что судьба – вредная девица, но я очень надеялась, что он ошибается.

Мы просидели так почти весь день: не ели, не спали и почти не шевелились. Биш и Джен не вылезали из кровати, а Кайл и Линн не вставали со своего тюфяка. Мы старались не мучить друг друга нытьем и стенаниями, но думать больше ни о чем не могли. И хуже всего было то, что страданиям нашим не было ни конца, ни края. Как не было и Маркуса: мы понятия не имели, где он и чего ждет.

Тем же вечером, когда почти опустились сумерки, терпеть все это стало невозможно. Мой брат и Джен снова принялись спорить, виноват Биш или нет. Успокоить Джен прикосновением он уже не мог, а потому она встала и, шатаясь, на слабых ногах вышла из домика через заднюю дверь. Несчастный Биш медленно побрел следом.

Я старалась на них не отвлекаться. Я должна была сосредоточиться и понять, что у Маркуса на уме.

Прошло двадцать минут, а Джен и Биш все не возвращались. Калеб пошел их проведать. Я услышала его взволнованные мысли, которые вскоре сменились тишиной. Казалось, его сознание просто выключилось. Я встала и оперлась на кресло, чтобы не упасть, а потом тоже вышла на улицу.

У меня перехватило дух. Солнце будто погружалось в воду, окрашивая песок рыжим светом.

– Калеб? – позвала я.

В ответ – тишина. Дул ветер. Спина у меня болела так сильно, что захотелось тут же опуститься на песок. Но Калеб не отвечал на мой зов, не отзывался на неистовый стук моего сердца. Что-то случилось.

– Калеб! – позвала я взволнованнее и тут, обернувшись, услышала злорадный смех.

Я ахнула в отчаянном ужасе: Калеб лежал на земле, а над ним с бейсбольной битой в руке стоял Маркус. Даже издалека я увидела его злобную ухмылку. Он поманил меня к себе.

Мне не оставалось ничего иного. Я подошла.

Калеб был жив, я это чувствовала, но при виде того, как он лежит на песке, у меня екнуло сердце. «Поднимись, – думала я. – Поднимись и выбей Маркусу зубы».

Но в душе я знала: будь Калеб в сознании, уже сделал бы это. Теперь, что бы ни случилось, он во всем будет винить себя. Эта мысль меня особенно мучила.

Я приблизилась к Маркусу, который почти пританцовывал от нетерпения. И когда я встала всего в паре шагов от него, он заговорил:

– Ну привет, человечек. Ой, нет, погоди. Человек тут я.

Я сглотнула и опустила взгляд на Калеба. Больше всего на свете мне хотелось броситься к нему, но я сдержалась, надеясь, что сумею покончить с игрой.

– Чего ты хочешь, Маркус?