Освобожденный бессмертный (ЛП)

«Первые пару недель после того, как мы переехали сюда, в большой дом, так и было», — сказала миссис Дресслер, снова вешая свой крючковатый шест на штангу для одежды. Откинувшись, она вздохнула и добавила: «Но потом у меня начались ранние роды Торном». Сжав рот, она объяснила: «Я договорилась переехать на материк на последний месяц моей беременности на случай осложнений. Рэмси собирался вылететь со мной на следующий день, но вдруг началась схватки. Чего я тогда не знала, так это того, что Рэмси не собирался позволять мне рожать сына на материке и подсыпал что-то в мой напиток за обедом, чтобы вызвать роды».

Брови Сариты приподнялись. Она была удивлена, что он пошел на риск с собственным ребенком. Если бы возникли осложнения, он мог бы потерять и жену, и ребенка.

Гневно выдохнув, миссис Дресслер продолжила: «Я должна была понять, что что-то не так, когда он отменил занятия и вернулся домой посреди недели. Он сказал, что это потому, что он хотел проводить со мной время, и я подумала, что это мило и даже удачно, что он был рядом, когда у меня начались схватки. Я поспешила к нему, увереная, что он посадит меня в вертолет и мы полетим прямо на материк, но он сказал, что все в порядке. Было слишком рано, наверное, это были просто схватки Брэкстона-Хикса. Он сказал, что я должна просто расслабиться и дышать, и они обязательно пройдут. Он продолжал говорить это до тех пор, пока у меня не отошли воды».

Ее рот сжался, и гнев отразился на ее лице. «И тогда он показал свое истинное лицо. Милый мужчина, за которого, как мне казалось, я вышла замуж, превратился в холодного жесткого монстра. Он прямо сказал, что никогда не собирался отпускать меня на материк, чтобы родить ребенка. Он вызвал роды раньше, чтобы этого не случилось, так что бы я могла смириться с тем, что рожу здесь, на острове, и перестала ныть и плакать. Схватки могут продолжаться часами. И чтобы я легла и оставила его в покое. Он проверит меня позже и поможет, если потребуется».

— Тогда я была молода, — грустно сказала миссис Дресслер. «И я была потрясена его поведением. Я расплакалась, побрела обратно в свою комнату и заперла дверь. А потом я решила, что не хочу, чтобы этот мужчина находился рядом с моим ребенком, и подперла ее стулом, чтобы убедиться, что он не сможет попасть внутрь». Прицокнув языком, она покачала головой и добавила: «И одним этим действием я решила судьбу твоей бабушки».

Брови Сариты поднялись при этих словах. «Как?»

— Потому что Мария была в комнате, — тихо объяснила она. «Я не осознавала этого, пока не закончила запихивать стул под дверь и, повернувшись, увидела, как она замерла с наполовину застеленной кроватью и широко раскрытыми глазами».

Миссис Дресслер печально покачала головой. — Если бы я знала, что мои действия будут означать для твоей бедной бабушки, я бы убрала, стул и немедленно приказала, ей уйти. Но я не знала, и я была благодарна, что она была там. Я была напугана и чувствовала себя одинокой, чем когда-либо в своей жизни, и она была всем, что у меня было». Криво улыбнувшись, она сказала: «Тогда мы не были друзьями. В то время как твоя бабушка знала несколько слов по-английски, я не знал ни одного слова по-испански. Был небольшой коммуникационый барьер, но Мария была доброй, нежной и поддерживала меня и помогала мне в самые темные часы моей жизни. Именно она привела Торна в этот мир. Миссис Дресслер вздохнула. «И в тот момент, когда она увидела его, Мария была обречена оставаться на этом острове до конца своих дней».

«Почему?» — с замешательством спросила Сарита.

— Потому что она увидела, кто я.

Резко обернувшись, Сарита посмотрела в сторону дверного проема на этот мрачный комментарий и впервые по-настоящему внимательно посмотрела на Торна Дресслера. От человека захватывало дух. С высокими скулами, точеной челюстью, бледно-золотистыми глазами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми там, где прилегали к голове. Пепельный блондин, так называли, тех у кого волосы были цвета пакли — льняного или конопляного цветка.

Сарита с минуту безучастно смотрела на него, а затем слегка покачала головой. — Я не понимаю, почему, увидев тебя,…

Слова застряли у нее в горле, когда он вошел в комнату и вышел из тени, скрывавшей горбы за его спиной. Все еще глядя на его лицо, она едва заметила горбы, когда он внезапно взмахнул руками и поднял их вверх. Сразу же два горба развернулись в два огромных шоколадно-коричневых крыла. Они распахнулись на шесть футов в каждую сторону от его спины, касаясь стен в обоих концах комнаты.

— Боже мой, — выдохнула она.

Рот Торна сжался, словно от удара.

— Они великолепны, — закончила она, и он моргнул, выглядя неуверенным.

— Ты нашел одежду для Домициана? — мягко спросила миссис Дресслер.

Откашлявшись, Торн кивнул и посмотрел на мать, когда сказал: «Да. Вот почему я пришел. Я хотел сказать вам, что он полностью готов и переодевается. Он поколебался, а затем сказал: «Я налью немного чая и подожду с ним на кухне, пока вы, дамы, закончите».

— Спасибо, сынок, — ласково сказала Элизабет Дресслер.