Освобожденный Иерусалим

Тебя молю и на тебя надеюсь;
Утраченный престол один ты в силах
Мне возвратить. Гроза врагов, пусть будет
Твоя рука опорой для несчастных.
Не меньше, чем твои победы, станут
Хвалить твои щедроты и к престолам,
Поверженным тобой, еще один,
Тобою ж восстановленный, прибавят.

42

Из-за моей, быть может, веры ты
Мои мольбы с презрением отвергнешь!
Но, веру исповедуя иную,
Я верю в добродетели твои.
Свидетель Бог, что с праведнейшей просьбой
К тебе еще никто не обращался.
Но лучше повесть выслушай о том,
Какие я гоненья претерпела.

43

Отец мой, Арбилан, царил в Дамаске.
Не царское дитя, он на престол
Взошел как муж прекрасной Хариклеи.
Я матери своей, увы! не знала.
Ее глаза закрылись в то мгновенье,
Когда мои чуть увидали свет,
И день, что озарил ее кончину,
Был днем, мое рожденье озарившим.

44

Едва с тех пор минуло пятилетье,
Как и отца постигла та же участь.
Телесную бросая оболочку,
Он и бразды правленья, и мои
Младенческие годы вверил брату:
Так нежно он любил его, так много
Ему благодеяний оказал,
Что в верности его не сомневался.

45

Под бременем двойным, вначале дядя,
Казалось, о моем лишь думал счастье:
Дивил он весь Восток своей ко мне
Поистине родительской любовью.
Быть может, под личиной благородства
Он уж тогда был полон черных мыслей;
Меня ж в невестки проча, может быть,
Далек еще он был от преступленья.

46

Росла я; рос двоюродный мой брат,
Упрямое и грубое созданье.
Под внешностью мерзейшею таится
Такое же и сердце у него;
В нем скупость уживается с гордыней;
Развратный, необузданный, собою
Чудовищную смесь одних пороков
Без тени добрых чувств являет он.

47

Такого-то супруга для меня
Мой опекун заботливый готовил!
Не раз он возвещал мне, что должна я
С ним разделить и ложе и престол.
На всякие пускался он уловки,
Но вырвать роковое обещанье
Не удалось ему: я неизменно
Отказом иль молчаньем отвечала.

48

Но, наконец, однажды он уходит
С таким зловещим видом от меня,
Что я свою страдальческую повесть
В его лице, как в зеркале, читаю.
И с той поры ужасные виденья
Мой сон тревожить ночь за ночью стали,
А роковой испуг запечатлел
В душе грядущих бедствий ожиданье.

49

Тень матери являлась часто мне
Под облаком печали. Ах, как мало
Напоминало бледное лицо
Знакомые черты ее портретов!
И говорила мне она: «Беги,
Дитя мое, беги от страшной смерти!
Уж вижу я отраву и кинжал
В предательской руке; беги скорее!»

50