От Андропова к Горбачёву

После смерти Андропова андроповцы во главе с Горбачевым, по всей вероятности, заключили компромисс о разделе наследства Андропова — брежневец Черненко становился генсеком, а андроповец Горбачев его «кронпринцем» или «вторым генсеком», как его назвал редактор «Правды» Афанасьев. За Черненко стоял партаппарат, а за Горбачевым КГБ. Заодно андроповцы получили и решающий, ключевой пост в ЦК — пост секретаря ЦК по высшим партийным и государственным кадрам. Им был назначен Лигачев вместо Капитонова, а новый шеф КГБ при Андропове, Чебриков, был введен в состав кандидатов в члены Политбюро. Андропов и Горбачев в остальном мало преуспели в замене кадров Брежнева-Черненко — в областях было заменено около 20 % первых секретарей, а в самом аппарате ЦК не более одной трети руководящих работников. Пленум ЦК остался почти стопроцентно брежневским, а он назначается только съездом партии. Зато в составе Политбюро произошли перемещения в пользу андроповцев, когда из него выбыли Брежнев, Суслов, Кириленко, Пельше и вошли в него Алиев, Воротников и Соломенцев. Смерть Андропова была для андроповцев большим ударом, но с ним вместе не умер КГБ. Смерть Устинова тоже была чувствительным ударом, но тут решили, что лучше вывести армию из игры, потому что с армией дело может кончиться плохо, как показала история — сначала с маршалом Жуковым при Хрущеве, а потом с маршалом Огарковым при Черненко. Внешне это сказалось в двух символических решениях — министром обороны СССР назначили не партийного надзирателя из ЦК, а профессионального военного без политической амбиции, и на похоронах Черненко маршалов вовсе не допустили стоять на мавзолее Ленина рядом с членами Политбюро и Секретариата, как это бывало раньше. Новый генсек точно знал, что советский «маршалитет» смирится с этой пощечиной, видя, что его поддерживают КГБ и жандармские войска. Наблюдатель не может отделаться от мысли, что в самом Политбюро тоже не было единогласия, когда выдвинули Горбачева на пост генсека, ибо выдвинули Горбачева в отсутствие двух явных брежневцев — Щербицкого, находившегося в Америке, куда он, вероятно, был отправлен намеренно, и Кунаева, который находился у себя в Алма-Ате. Таким образом, в выборах участвовали из десяти членов Политбюро только восемь человек, из которых пять по всем догадкам и признакам принадлежали к группе андроповцев. Этим самым была предупреждена опасная ничья внутри Политбюро, после чего вопрос о новом генсеке пришлось бы решать непосредственно на пленуме ЦК при двух возможных кандидатурах двух соперничающих групп. Тогда сторонники Горбачева не имели бы никаких шансов. Ведь старики, члены пленума, хорошо знают, что Горбачев с его программой «преемственности» (конечно, преемственности не с политикой Брежнева-Черненко — «беречь кадры», а с политикой Андропова-Горбачева — чистить кадры) собирается исключить их из ЦК на предстоящем XXVII съезде партии. Кандидатом брежневцев в генсеки мог быть, скажем, Гришин, которого особенно выпячивали в дни болезни Черненко.

В свете всего сказанного ясно, почему андроповцы спешили с объявлением Горбачева генсеком и созвали для этого не весь состав пленума ЦК, а его избранных членов, главным образом из Москвы и ближайших областей. Режиссеры этого «демократического» спектакля знали из опыта, что если такому «фильтрированному» пленуму ЦК будет предложено утвердить генсеком человека, которого «единодушно» рекомендует Политбюро, то мало вероятно, чтобы его отверг такой пленум. Тем не менее режиссеры не совсем были уверены в своем успехе. Поэтому на Громыко, как на «дипломата», возложили миссию растолковать пленуму, почему надо избрать генсеком именно Горбачева. Его аргументы с головой выдают режиссеров, которые боялись, как бы не сорвался этот спектакль. На этих аргументах стоит остановиться.