От ангела до атома

Красоту увидевши, оробела я:
прилетела к нам голубица белая.

голубица белая, Богом данная,
красота нездешняя, несказанная.

У России-матушки нету силушки,
голубица белая сложит крылышки —

и завоют матери по покойнику,
отдадут тебя соловью-разбойнику.

голубица белая — чудо странное,
красота нездешняя, несказанная.

Над Москвою каменной, над столицею,
солнце станет белою голубицею —

и затихнет ругань и брань ордынская,
зазвучит небесная Херувимская.

голубица белая, чудо странное,
красота нездешняя, несказанная…

* * *

Т. К.

Где каштанов лёгкое свечение,
пламенем объятая сирень?
По земле в тревоге и смятении
движется их лиственная тень.

Ветер дует, сор цветочный падает,
тополиный пух как снег зимой…
Что же нас утешит и обрадует
в солнечном июне, в день седьмой?

— Целый мир — от ангела до атома
двигаться в пространстве перестал,
и возник на улицах Саратова
музыки божественный кристалл.

* * *

Ю. К.

Мы зашли в тупик. Мы дошли до точки.
Мы уселись все на огромной бочке.

И она качается, как ни странно.
На волнах всемирного океана —

Не простая бочка, пороховая…
А вокруг — четвёртая мировая,

А над бочкой ангел парит, как птица.
Призывая каяться и молиться.

* * *

Сам по себе ты ни хорош, ни плох,
как белена или чертополох,
как василёк, ромашка иль барвинок,
растущие среди простых травинок.

Не знаю я — на счастье иль беду
ты помещён в воздушную среду,
где искушают смертных духи злобы,
но ты их не увидишь, человек, пока,
напоминая чёрный снег,
не вырастут вокруг грехов сугробы.

И вот тогда, как бы от сна проснувшись,
ты вспомнишь жизнь свою и, ужаснувшись
изменишь вдруг телесный свой состав
и утвердишь совсем иной устав
для быстрых ног и медленного глаза,
для грешного и злого языка,
для камня при дороге и алмаза,
для льва, орла, синицы и быка.

* * *

Открылась бездна, звезд полна…

1

Начала ада — сера, соль и ртуть.
Мой проводник мою разрежет грудь,
со мною рядом зеркало поставит
и в зеркало смотреть меня заставит.

2

Там — жизни пыль, и звёздная труха,
и сердце — бездна боли и греха,
вместилище предательства и блуда.
Там — вечность мига, время без границ,
и ангелы, похожие на птиц,
и вмёрзший в лёд удавленник Иуда.

3

А где душица, лён и белена?
Где Ломоносов с чашею вина?
Где жаворонки, иволги и сойки?
Где в сердце тот укромный утолок,
в котором пел полубезумный Блок
про Беатриче у трактирной стойки?

4

Напротив дома дерево торчит,
и длится в храме всенощное бденье.
Вергилий мой, вино твоё горчит,
а зеркало не знает снисхожденья.

И если вправду человек таков
и в нём самом сокрыта пропасть ада
то где тот рай, что выше облаков?
Иль нам в себе искать его не надо?