От Апеннин до Анд

— У меня ничего нет! Я — бедный мальчик! Я приехал из Италии, я разыскиваю мою мать! Я. один здесь! Не убивайте меня!

Незнакомцы поняли всё — лица их выражали жалость; они принялись гладить его голову и успокаивать, они говорили какие-то слова, которых он не понимал. Один из них укрыл его своим пледом и усадил поудобнее, так, чтобы мальчик мог уснуть. И он уснул, когда уже стемнело.

Когда его разбудили, поезд подходил к станции Кордова.

* * *

Ах, с каким облегчением вздохнул Марко, с каким восторгом выскочил он из вагона!

На станции он узнал у железнодорожного служащего, как найти дом инженера Мекинес.

Была ночь. Он вошёл в город. И ему казалось, что он снова входит в Росарио. Те же прямые, длинные улицы, те же белые низкие домики… Прохожих было мало. При свете редких фонарей он натыкался на каких-то людей со странным цветом кожи: черновато-зелёным, которого не встречал ещё в жизни. Порой, подняв голову, он видел церкви причудливой архитектуры. Они вырисовывались на небе точно огромные чёрные колоссы. Город был безмолвен и тёмен, но по сравнению с мёртвой пустыней, по которой он ехал, даже этот город выглядел весёлым. Вскоре он нашёл дом. Дрожащей рукой дёрнул Марко звонок и приложил её к сердцу: оно бешено колотилось в груди.

Дверь открыла старушка, державшая лампу. Мальчик не мог выговорить ни слова.

— Кого тебе надо? — спросила она по-испански.

— Инженера Мекинес, — сказал Марко.

Старуха нетерпеливо махнула рукой и сердито заговорила, покачивая головой:

— Ну, и ты тоже с этим инженером Мекинес! Нет, пора этому положить конец! Вот уж три месяца, как мне не дают покоя! Мало того, что об этом писали в газетах, — нет, надо ещё вывесить на всех углах объявления: синьор Мекинес переехал в Тукуман.

Мальчик в отчаянии всплеснул руками. Потом он вдруг заговорил, точно в припадке ярости:

— Что ж это… Это какое-то проклятье! Так мне и умереть в дороге и не найти матери? Я сойду с ума, покончу с собой! Боже мой!.. Как называется этот город? Где он? Далеко он отсюда?

— Эх, бедный мальчик! — ответила женщина, сжалившись над ним. — Сущий пустяк — всего каких-нибудь четыреста или пятьсот миль, не меньше!

Мальчик закрыл лицо руками. Потом спросил сквозь слёзы:

— А теперь?.. Что же мне теперь делать?..

— Что ж могу я тебе сказать, бедняга! Я не знаю. Но вдруг её, видимо, осенила какая-то мысль, и она поспешно добавила:

— Послушай-ка… Я кое-что придумала. Сделай так, как я говорю. Пойдёшь по улице, свернёшь в третьи ворота направо. Там во дворе найди капатаса — это человек, который ведёт обоз, — он завтра отправляется в Тукуман со своими фургонами и волами. Пойди к нему — может быть, он согласится взять тебя с собой. Предложи ему свои услуги. Быть может, он тебя посадит…

Мальчик схватил сумку, поблагодарил на ходу, и не прошло и двух минут, как он входил в обширный двор, освещённый фонарями. Несколько человек работали во дворе — грузили мешки с пшеницей на огромные повозки с высокими колёсами. Эти повозки были похожи на передвижные дома бродячих клоунов, с полукруглым брезентовым верхом.

Высокий усатый мужчина, закутанный в подобие плаща из клетчатой материи, в высоких сапогах, наблюдал за работой.

Марко подошёл к нему и застенчиво изложил свою просьбу, сказав, что он из Италии и ищет свою мать.

Капатас смерил его взглядом с йог до головы и сухо ответил:

— У меня нет места.

— У меня есть ещё пятнадцать лир, — продолжал мальчик, — я внесу эти пятнадцать лир. Дорогой буду работать: таскать воду, кормить волов, выполнять все ваши приказания. Мне ничего не надо… немного хлеба, и всё. Возьмите, посадите меня, синьор…

Капатас снова посмотрел на него и ответил немного мягче:

— Места нет… и потом… мы едем не в Тукуман, а в Сант-Яго. Доедем до того места, где нам придётся тебя высадить, а оттуда тебе ещё останется порядочный кусок пройти пешком.

— О, я прошёл бы и вдвое больше! — воскликнул Марко. — Пройду, не беспокойтесь! Доберусь как-нибудь… Только посадите меня, синьор, сделайте милость, не оставляйте меня здесь одного!

— Смотри, ведь мы проедем дней двадцать!

— Не важно!

— Дорога трудная…

— Я вынесу всё!

— А потом тебе придётся идти пешком одному.

— Я ничего не боюсь! Ради моей матери!.. Сжальтесь!..

Капатас поднёс фонарь к лицу мальчика. Потом сказал:

— Хорошо.

Мальчик поцеловал ему руку.

— Сегодня будешь ночевать в фургоне, — добавил капатас уходя. — Завтра в четыре утра я тебя разбужу. Спокойной ночи!

* * *

На другой день, в четыре часа утра, при слабом свете звёзд длинная лента обоза с невероятным скрипом тронулась в путь. В каждый фургон было впряжено по три пары волов, а за ними следовало несколько пар сменных животных.

Мальчик, которого разбудили рано утром, очутившись в фургоне, снова крепко заснул.

Когда он проснулся, обоз стоял на месте. Царила тишина. Солнце высоко стояло в небе. Возчики сидели на самом солнцепёке вокруг большого костра, раздуваемого ветром. На вертеле, воткнутом в землю, жарилась добрая четверть телёнка. Поели все вместе, потом улеглись спать и, проснувшись, снова двинулись в путь.