От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед

С. 53. «...Мюрат, вспоминая свои блестящие успехи в кампаниях 1806 и 1807 годов против Пруссии, когда он преследовал противника до крайности, считал, что одной кавалерии достаточно для всего и что последняя должна была совершать ежедневные переходы по 12—15 лье, не заботясь об усталости лошадей. Главное было нагрянуть на врага с несколькими головными колоннами! Но климат, затруднения в отыскании фуража, затянувшаяся кампания и в особенности стойкость русских изменили условия войны. Таким образом, когда мы прибыли в Москву, половина нашей кавалерии оказалась без лошадей, и Мюрат доканчивал уничтожение ее остатков в Калужской губернии».

С. 56. «... 19 октября (после ухода Наполеона из Москвы) маршал Мортье и две дивизии Молодой гвардии задержались в городе на двадцать четыре лишних часа для того, чтобы закончить разрушение города и взорвать Кремль».

С. 58. «...Маршал Мортье присоединился к императору после того, как взорвал Кремль»...

С. 62 «...Атаман Платов, пивший ночью по своей привычке, спал в это время... Дисциплина же в русской армии настолько сильна, что никто не посмел бы ни разбудить своего начальника, ни взяться за оружие без его приказания...»

С. 94. «...(На правом берегу Березины, накануне гибели французов). Я думал, что мосты были загромождены. Скачу туда галопом, и каково же мое удивление, найдя их совершенно пустынными! Никто не проходил по ним в то время, как в ста шагах от них, при хорошем лунном освещении я увидел более 50 000 отставших или оторвавшихся от своих частей солдат. Они получили прозвище "rotisseurs" (слово, трудно переводимое на русский, смысл его — кашевар, кухарь. — И.С.). Эти люди, спокойно сидевшие перед громадными кострами, готовили себе жареную конину, не подозревая того, что они находились перед рекою, переправа через которую будет стоить жизни многим из них. А сейчас, в несколько минут, они смогли бы перейти ее без препятствий и закончить приготовление своей еды на противоположном берегу. И ни одного офицера из Императорской штаб-квартиры, ни одного адъютанта из штаба армии, ни одного маршала не было здесь, чтобы предупредить этих несчастных и оттеснить их, в случае необходимости, к мостам!

В этом лишенном всякого порядка лагере я увидел впервые военных, возвращавшихся из Москвы. Моя душа была в отчаянье! Все чины были перемешаны; ни оружия, ни военной форумы! Солдаты, офицеры и даже генералы были покрыты лохмотьями и имели в виде обуви только куски кожи или сукна, плохо стянутые бечевкой! Громаднейшая толпа, в которой смешались тысячи людей различных национальностей, громко говоривших на всех языках Европейского континента, но не имевших возможности понять друг друга!..»

С. 101. «(После перехода через Березину)... Мой полк, еще многочисленный, очутился перед полком черноморских казаков. У них были высокие каракулевые папахи. Они были одеты добротнее и сидели на лучших лошадях, нежели остальные казаки. Мы бросились на них; по обычаю этих людей, которые никогда не сражаются в одной линии, казаки повернули назад и умчались галопом. Но, не зная местности, они направились к чрезвычайно редкому в этих обширных равнинах препятствию: большому и глубокому оврагу, заметить который издали мешала поразительная ровность почвы. Овраг остановил их как вкопанных. Видя невозможность пройти через него со своими лошадьми, принужденные повернуться лицом к моему полку, который настигал их, казаки сделали полоборота, придвинулись плотно один к другому и храбро выставили нам свои пики!..»

С. 103 «(Бой)... вскоре был кончен. Много казаков было убито, другие, бросивши лошадей, скатились на дно оврага, где большинство из них погибло в огромных кучах снега, наметенного ветрами».

С. 106 «...6 декабря мороз увеличился неимоверно: термометр опустился почти до 30 градусов. Таким образом, этот день был еще более роковым, чем предыдущие, в особенности для войск, не привыкших постепенно к непогоде. В числе последних была дивизия Грасьена. Насчитывая 12 000 призванных, она покинула Вильно 4-го, чтобы прибыть сюда раньше нас. Резкий переход от хорошо отопленных казарм к бивуаку при 29½-градусном морозе погубил в сорок восемь часов почти всех этих несчастных! Жестокость зимы произвела еще более страшное действие на 200 неаполитанцев гвардии короля Мюрата. Они тоже шли навстречу нам, пробыв долго в Вильно, но они умерли все в первую же ночь, которую они провели на снегу!»

С. 107 «...Странная вещь: русские солдаты, привыкшие проводить зиму в своих постройках, хорошо защищенных от непогоды и снабженных постоянно топящимися печами, оказались гораздо более чувствительными к холоду, чем солдаты других стран Европы; таким образом, неприятельская армия несла большие потери, что и объясняет медлительность преследования нашей армии русскими.