От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.

На это письмо, содержащее ряд выпадов лично против меня, а также совершенное искажение фактов, я послал ответ редактору «Часового» г. Орехову, который вопреки литературным обычаям и закону в помещении ответа мне отказал. Не стоит, конечно, останавливаться на политических изворотах г. Орехова, страдающего, вероятно, светобоязнью, но в ответ не только на письмо полк. Бояринцева, но и на всю ложь, которая неустанно плетется вокруг вопроса о храме-памятнике Государю Императору Николаю II, я считаю своим долгом вновь обратиться к русскому общественному мнению.

Вопреки утверждению сторонников ген. Корнилова, ни я, ни другие мои единомышленники, не отрицая боевых его заслуг и его выдающейся роли в Белом Движении, но мы утверждаем, что для имени генерала, примкнувшего к революции с первого дня и ревностно ей служившего, нет места в храме, посвященном памяти царственных жертв, на которых он поднял преступную руку свою.

Мы утверждали и утверждаем, что ген. Корнилов был назначен в Петроград революционной самозваной властью, что он арестовал императрицу Александру Феодоровну и держал под стражей Царскую Семью, что он наградил георгиевским крестом унтер-офицера Кирпичникова – изменника и бунтовщика.

На эти совершенно ясные факты, приведенные уже раньше в разных работах о революции, в том числе в моей книге «Император Николай II и революция», посыпался целый ворох противоречивых опровержений, беспочвенных заявлений, возмущенных выкриков. Сводятся они к следующему:

1. Ген. Архангельский заявлял в «Часовом» от 5 июля 1939 г., что «выбор ген. Корнилова на должность главнокомандующего войсками Петроградского военного округа состоялся еще 2 марта (подчеркнуто ген. Архангельским) до отречения Государя и до образования Временного правительства». И что ген. Корнилов был указан главным штабом для этого назначения. Но ведь до отречения Государя не было законной власти, кроме монаршей, которая могла бы принять это решение; Временное же правительство еще не было образовано. Кем же был назначен ген. Корнилов?

Ген. Архангельский скромно умалчивает о том. В действительности ген. Корнилов был назначен постановлением самозванного временного комитета Государственной думы от 2 марта, распубликованным в «Новом Времени» от 5 марта (№ 14719). Со своей стороны ген. Деникин пишет в своих воспоминаниях:

«Все, знавшие хотя немного Корнилова, чувствовали, что он должен сыграть большую роль на фоне русской революции, 2 марта Родзянко телеграфировал непосредственно Корнилову, предлагая пост командующего войсками Петроградского округа. Все построение этой телеграммы, также революционный путь назначения, минуя военное командование, очевидно, не понравилось Ставке» (Деникин. «Очерки русской смуты», т. 1, стр. 76).

Итак, по свидетельству человека, ближе всего знавшего этот вопрос, Корнилов был заранее определен на «большую роль» в революции, назначен был в Петроград властью революционной и революционным способом, т. е. именно то самое, что я о нем писал.

2. В письме на имя г-жи Корниловой-Шапрон («Последние Новости» 15 июня 1939 г.) ген. Деникин ссылается на следователя Н. А. Соколова, который в своей книге будто бы удостоверяет, на основании «единодушных» показаний свидетелей, что ген. Корнилов при аресте Государыни «держал себя с большим достоинством и встретил полное доброжелательство с Ее стороны». В действительности же при аресте Императрицы присутствовал только один полковник Кобылинский, который в своем показании ни словом не обмолвился ни о «большом достоинстве» ген. Корнилова, ни о «доброжелательстве» к нему Императрицы. (Соколов. «Убийство Царской Семьи», фр. изд., стр. 20).

Генерал Архангельский оправдывает ген. Корнилова тем, что он арестовал Императрицу «без каких-либо обидных для Ее Величества выходок и слов», но тут же признает, что другое лицо «нашло бы и другие, более мягкие слова».

Не знаю, понимает ли хорошо ген. Архангельский смысл и значение того, что он пишет. Ведь большевистские изверги расстреляли Царскую Семью «без каких-либо обидных для Нее выходок и слов». Тов. Юровский перед убийством велел даже принести три стула для своих жертв.

Но теперь мы имеем совершенно бесспорное свидетельство о том, как действительно произошел арест, как себя держал ген. Корнилов и что испытала при этом Государыня – это свидетельство самой Императрицы Александры Феодоровны. Нельзя без глубокого волнения, без чувства острого возмущения, читать эти слова замученной Царицы.

Вот выдержка из этого документа:

«26 июля 1939 г.