От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.

Вы знаете (я вам сие рассказывал лично), что мне привелось, как величайшее счастье, видеть Императрицу Александру Феодоровну уже в Царском Селе. Так вот я, как сейчас, помню слова Ее Величества, обращенные ко мне: «Я поняла и понимаю, сказала Она, ненависть к нам Гучкова, Керенского и других, но за что нас так ненавидят такие люди, как генерал Корнилов, которого так обласкал Ники? Вы знаете Меня давно и знаете, что Я себя умею держать в руках, но в тот час, когда ген. Корнилов с красным бантом рядом с пожалованным ему Ники орденом св. Георгия, вошел ко Мне и сказал Мне: «Гражданка Александра Феодоровна Романова, встаньте и выслушайте повеление Временного правительства», у Меня потемнело в глазах». И тут на глазах Императрицы появились слезы».

Подлинник этого документа, исходящего от лица, высокий авторитет которого признается всей русской эмиграцией и пользуется уважением во всем мире, находится в Брюсселе и был показан многим лицам, в том числе членам комитета по сооружению храма-памятника и его председателю гр. Апраксину. Он также хорошо известен г. Орехову, который просил меня не называть имени его автора, что я и исполняю. Но что сказать про лиц, которые, зная об этом убийственном документе и пытаясь его скрыть, продолжают лицемерно умиляться перед «вежливостью» ген. Корнилова и настаивать на кощунственном помещении его имени рядом с именами его жертв?

И чего стоят лживые заявления о том, что Корнилов арестовал Императрицу для Ее же пользы, «исключительно с целью оберечь Государыню от возможных унижений со стороны представителей революционной демократии», когда по свидетельству того же следователя Соколова, Корнилов сменил верную Царю охрану именно «революционной» ватагой, от которой Царь и Царица терпели постоянные обиды?

3. По вопросу о награждении георгиевским крестом унтер-офицера Кирпичникова поклонники ген. Корнилова никак сговориться не могут. Командир Корниловского ударного полка полковник Кондратьев признает преступление Кирпичникова, но утверждает, что «приписываемое ему (ген. Корнилову) награждение георгиевским крестом унт. – оф. Кирпичникова является чистейшей ложью. Этого убийцу награждал не ген. Корнилов, а следующий за ним командующий войсками Петроградского военного округа Кузминский» («Возрождение» от 23 июня 1939 г.).

Другие сторонники ген. Корнилова за неосторожным и неосведомленным полк. Кондратьевым не пошли и распространили версию, что ген. Корнилов действительно наградил Кирпичникова, но не за бунт, а за предшествующие военные заслуги.

Вопрос этот разрешается просто. Кирпичников был награжден георгиевским крестом и произведен в подпрапорщики 6 апреля 1917 г. именно за бунт, что и было распубликовано в «Новом Времени» от 9-го числа того же месяца (№ 14747).

Под портретом Кирпичникова, помещенном в № 16 «Нивы» за тот же год, значится следующая надпись: «Георгиевский кавалер за гражданские заслуги. Старший унтер-офицер Волынского полка Тимофей Иванович Кирпичников, первый поднявший знамя восстания среди солдат, награжденный ген. Корниловым георгиевским крестом и ныне произведенный в подпрапорщики».

Как относился сам ген. Корнилов к этому эпизоду, видно из следующего свидетельства князя Д. Авалова, бывшего младшего офицера в учебной команде запасного батальона Л.-Гв. Волынского полка, в котором тогда произошел бунт с убийством капитана Лашкевича: «У меня сохранилось очень тягостное воспоминание. Ген. Корнилов приехал к нам в батальон; мы тогда были в большой моде и в течение не менее чем 1½ часов обсуждал с Кирпичниковым и комитетом солдат вопрос, какое отличие дать команде за ее геройское поведение: красную обойму, нашитую на рукав, или же красную же пулеметную ленту через плечо, и кому давать, только команде, или же всему батальону? Это происходило в офицерском собрании, и когда ген. Корнилов приехал, то за руку поздоровался со всем комитетом. Нас же, немногочисленных офицеров, он не заметил, а мы его ждали, как опору» (Письмо кн. Д. Авалова от 14 октября 1949).

На этом можно было бы и закончить. Этих фактов больше чем достаточно, чтобы у всех честных и беспристрастных русских людей отпали всякие сомнения в невозможности в храме-памятнике прославлять имя революционного генерала.

Но сторонники этой оскорбительной для памяти мучеников меры столь настойчиво ее добиваются, столь громко твердят о своих монархических чувствах, столь возмущенно обвиняют меня в несправедливости к ген. Корнилову, которому приписывают чистоту монархических побуждений, что мне приходится остановиться и на этих вопросах.

В письме, помещенном в «Возрождении» от 23 июня 1939 г., начальник группы корниловцев во Франции (без подписи) заявлял, что «все корниловцы искренне и от души сочувствуют идее сооружения храма-памятника Царю-Мученику и всем в смуте убиенным». Далее, автор письма утверждает, что «вопреки существующему в части общества представлению», настроение «подавляющего большинства чинов полка» монархическое и т. д.