От чистого истока я начинаю путь (СИ)

Ощущения, что я явилась на место, не было. Скорее, как будто стояла, никого не трогала, а мостовая коварно подлетела и с размаху впечаталась в спину, еще и камешек под пятую точку мстительно подложила. Ни разу еще новый мир не встречал меня радушными объятиями. А теперь, пожалуй, стоит осмотреться.

Так… я в подворотне лежу на брусчатке. Солнце уже почти зашло, в сумерках можно будет спокойно выбраться и искать нечто, из-за чего меня сюда и кинули. Справа от меня каменная лестница, расстояние между ступенями оптимально для среднего человека. Повезло — я явно среди двуногих моего размера. Стены домов из кирпича, на некоторых даже видно клеймо завода. Повезло — я явно не в Средних веках. У стены стоят мои первые трофеи — пара железных мусорных баков, которые я сейчас и распотрошу. Ничто не скажет о людях и техническом прогрессе лучше, чем их мусор. Осталось только найти прутик, все же я иногда бываю слишком брезглива, чтобы ковыряться в этом руками.

Бумага, фантик, разбитый стеклянный стакан, рыбьи потроха, картофельные очистки, жутко заляпанная и криво оторванная половина листа газеты. Газету пришлось вытащить и палочкой распрямить на земле. И… ничего важного на этом полусгнившем клочке не увидела, кроме обрывков слов на английском. Зато не придется изображать глухонемую, пока не выучу новый язык. Следом на мостовую полетел фантик. «Wrigley’s Spearmint», chewing gum, дата производства — январь 1942 года. Сейчас, судя по погоде, либо ранняя весна, либо осень. Ну и я, скорее всего, в Америке — до 44-го года эту жвачку поставляли только в армию США. Как я и предполагала — рядом снова война.

Следующий шаг — маскировка подручными методами. Что я помню о моде 40-х: женщины брюк еще не носят, появляться на улице без головного убора могут позволить себе либо крайне смелые личности, либо дамы полусвета. Еще чулки с черным швом, туфли на каблуках и наличие перчаток. Тоска, одним словом, но выкрутиться можно. Сапоги на толстой ребристой подошве, конечно, не спрячешь, зато верхнее платье-камзол от подбородка до колен скрывает штаны и футболку с длинным рукавом. Длинное пальто с капюшоном на ладонь не достает до земли. Осталось отряхнуть от пыли чернейший наряд, навертеть тюрбан из моего чудо-платка, положить поближе в карман белый носовой платок и отправляться изображать из себя слегка неадекватную вдовушку, что носит глубокий траур, вещмешок погибшего мужа и зареклась красить губы и глаза. Вполне ничего себе так легенда. Жаль, что сыграть печальную вдову мне так и не удалось — на выходе из моего кирпичного «кармашка» кого-то методично били.

За спиной бугая на полторы головы выше меня не было видно ничего, кроме края светлой куртки. Он что там, ребенка избивает? Хотя навряд ли — не слышно ни плача, ни мольбы о помощи, только тяжелые вздохи вслед за ударами. И вот это меня и взбесило. Хулиган очень удачно стоял у стены, поэтому ничего не стоило тихо подойти к нему сзади и ударом в ухо заставить его встретиться головой с кирпичной кладкой, а потом осесть мешком. Сантименты про «удар в спину» оставьте двухметровым крепышам, а не гномам 160 см роста.

— Ибо нефиг маленьких обижать! — будто поставила точку в диалоге (даже не начатом) и протянула руку парню, что привалился к стене, ощупывая челюсть.

Фраза про маленьких оказалась верна — мы с ним были одного роста. Худая шея болталась в воротничке рубашки не по размеру. На узком лице видна редкая светлая щетина, отросшая с утреннего бритья. Но порезов — следов неумелого обращения с бритвой — нет, значит, парень либо сын брадобрея, либо просто сам по себе мелкий, а не подросток. Нос расквашен, губа разбита. Придется жертвовать носовой платок, а жаль — я уже придумала, как буду тихо в него рыдать по безвременно почившему «мужу».

— Парень, давай, поднимайся. Такие жлобы обычно быстро приходят в себя. Тебе, кстати, повезло — отделался малой кровью. Каким способом отбивался? — протараторила я, а в ответ тишина. — Эй, он тебе кадык не сломал, а то ты молчаливый какой-то?

— Я… Бокс… Боксировать пытался, — проговорил парнишка с тяжелыми паузами. Похоже, у него проблемы с легкими.

— Боюсь, бокс — это все же не твое, там дерутся бойцы одной весовой категории, — подаю ему платок. — У тебя кровь. Посмотри на нас с тобой — мы два гнома, любой будет выше и тяжелей.

Краем глаза замечаю, что бугай начал шевелиться.

— Слушай, у меня к тебе предложение заключить договор. Ты ведь местный? — парень кивнул, не поднимая глаз. — Тогда я покажу тебе, как можно справиться вот с таким мешком, а ты приведешь меня к меняле. Хорошо?

— Меняле? — нахмурил брови.

— Меняла, меняла. Ну, можно ростовщика, ювелира или ломбард. Есть ведь поблизости?

— Д-да… в двух кварталах отсюда, на Брайтон-Бич, — прогундосил, прижимая белую ткань к носу.

— Тогда давай руку, — холодные пальцы осторожно взяли мою ладонь. — Да нет же, обхвати запястье и покрепче, мой хладнокровный друг.