От чистого истока я начинаю путь (СИ)

— То, чем занимается сэр Лойсо, не убийство, а скорее эвтаназия. Те Миры сотворены грубо, случайно и настолько изначально больны, что их не сможет вылечить даже целая орда таких, как я. Невозможно оживить то, у чего никогда не было и не будет души, — на пробу приподнимаю край влажной ткани с глаз, но вместо людей вижу только размытые силуэты. — О-хо-хо… Тащите выпивку — у таких, как вы, обязательно должна быть припрятана бутылка.

— С чего вы взяли? — иронично спрашивает красно-синее пятно. — Неужели я обронил скидочную карту в алкогольный отдел? У меня вроде такой в кошельке не водится.

— У вас тремор алкаша.

— Если бы…

Стрэндж снял перчатки, но узнала я об этом, когда Баки присвистнул, а мне под пальцы легла дрожащая прохладная рука с иссеченной шрамами кожей — вижу я еще очень плохо, но другие чувства обострились. Как и эмпатия — нейрохирург с переломанными руками — все равно что дракон с отсеченными крыльями или лирим с вырванными когтями. То есть существо, вынужденное постоянно страдать, хоть он и преувеличенно бодро говорит о том, что как Верховный маг он полезней для Земли.

— Я называю себя Доктором Стрэнджем скорее по привычке. Все же почти всю жизнь оперировал. Но я приобрел гораздо больше за такую мелочь, как возможность вдевать нитку в игольное ушко с первого раза.

— Лжете, как девчонка бывшему парню, — искалеченная ладонь тут же вырвалась из рук. — Кстати о девчонках… Есть у меня одна знакомая ведьма, которой не подходят мои методы колдовства. Если возьмете ее в ученицы, то я вылечу ваши руки, Стефан Винсент Стрэндж. Договорились?

— А если и у меня не выйдет? Я совсем не похож на учителя, и к обучению других у меня нет ни малейших способностей, — с места саркастичного мага слышится вздох. — От меня интерны сбегали через неделю, а в очередь записывались на втором курсе, между прочим.

— Вот и посмотрим, насколько хорошо Ванда себя контролирует, — отозвался Баки, скрипя старым креслом. — Она далеко продвинулась в технике дыхательной гимнастики, но экзамен не повредит. В крайнем случае выделю ей Кристалл Спокойствия, чтобы она держала себя в руках. К слову о руках… Аста отрастила мне левую, включая плечо с суставом.

— Вот как… В таком случае я согласен.

Жжение на запястье — сущая мелочь, когда появляется возможность помочь сломанному человеку и Алой Ведьме заодно. Будущую боль при Великом Обмене мой внутренний алчный дракон пренебрежительно запихивает хвостом в дальний уголок, ведь бонусом к Договору идут полезные связи, обмен знаниями и копиями книг. Библиотека Лиирдиса пополнится новыми томами, а мой желудок — положенным мясным угощением со стороны пациента. Лучше, если это будет телятина, но даже рыба сойдет. Например, тунец или форель.

Что? У магов нет денег?! Нет, не так. У Мастеров мистических искусств нет бабла! Они не заключают выгодных договоров, а скудные средства выручают за продажу рисованных мандал и эзотерической мелочевки. Желание минимального комфорта и уверенности в завтрашнем дне называют стяжательством мирского, а голод нарекают постом. Оттого и прозвучала шутка про скидочную карту на алкоголь. Да о чем это я? Они даже на тот нож, что я им сковала под именем мастера Три Луны, собирали по всем послушникам и монахам — мои изделия не самые дешевые. Если мое тотемное животное — домовитый Бешенный Хомяк, то их — Суслик-Аскет, питающийся энергией солнца. Потому что жрать нечего. Теперь понятно, почему они так в золотые яблоки вцепились.

— Ой, мне плохо… Ой, кошмар… — смочила тряпку водой и снова положила на глаза, а хотелось на лоб. — Баки, сбегаешь за ножом для сашими? Он в мастерской у точильных камней. Совершим Великий Обмен и пойдем все вместе в Киото рыбу есть. Ой, ужас-то какой… Голодающие маги… Куда катится мир?

В моем любимом японском ресторанчике с кошкой-оборотнем на вывеске пожилой повар встретил нашу шайку с радостью, но, рассмотрев Вонга, вдруг прищурил и без того узкие глаза, а плотный маг только поджал губы. Опять извечная вражда японцев и китайцев. Пришлось неловко похлопать Вонга по плечу скрюченной рукой, с ужасным акцентом сказать, что он «томодачи», то есть друг. Старик не расцвел и не бросился всех целовать, но сменил гнев на милость, когда Баки передал ему поварской нож как плату за все прошлые и будущие разы, когда мы придем угоститься — деньги с меня он брать отказывается, лишь каждое мое посещение просит нарисовать ему еще один иероглиф на удачу, но после Обмена я могу только наставить клякс. Одно хорошо — мой любимый закуток без камер был свободен.