От Ельцина к…? Война компроматов

Фактически произошло полное падение авторитета власти президента. Кремль наглядно показал, что ставит свои групповые цели выше общественных. Это означало, что основным фактором стабильности режима становился элемент давления, насилия, лишенный ореола оправданности в глазах общества. А значит, власть практически утратила свой главный атрибут — способность легитимно применять силу. Нелегитимное же применение силы в любой момент могло повлечь за собой непредсказуемые последствия для самой власти.

Все эти обстоятельства привели к тому, что стали достаточно проблематичными попытки Б. Ельцина найти для себя удобную нишу, способную обеспечить политическое выживание и присутствие во власти и после 2000 года.

Были все основания полагать, что ускорение процесса российско-белорусской интеграции, на которую президент ориентировался в последнее время, решая задачу своего политического выживания, вызвало серьезные возражения со стороны большей части российской политической элиты. Многие российские СМИ подвергли планы Б. Ельцина достаточно жесткой критике. Как известно, отечественный истеблишмент явно опасается того, что в результате реализации интеграционной идеи на российскую политическую сцену рано Или поздно выйдет А. Лукашенко.

Далее, часть российской политической элиты резко обрушилась на попытки Кремля создать систему жесткого контроля над ходом парламентских и президентских выборов, чтобы обеспечить приход к власти сил, лояльных Б. Ельцину. Очевидно, что планы президентской команды состояли не столько в том, чтобы не допустить прихода к власти оппозиции, сколько в том, чтобы обеспечить преемственность власти для своего клана и тесно связанных с ним представителей деловой и политической элиты.

Иначе говоря, летом 1999 года Кремлю не удалось решить свою основную политическую задачу в сфере партийного строительства — сформировать лояльную себе «партию власти». Многие аналитики, наблюдая процессы, шедшие на правом фланге, высказывали предположение, что у Б. Ельцина уже и здесь нет надежных союзников. Президентская команда с заметным подозрением и ревностью относилась к попыткам правых объединиться самостоятельно и настаивала, чтобы любые объединения проходили под эгидой Кремля.

Более того, правые опасались, что Кремль заигрался в своих попытках создать жесткие механизмы контроля за выборами. Выдвинув перед Центризбиркомом задачу сформулировать чрезмерно жесткие правила игры (например, усложненную процедуру проверки избирательных фондов, новые правила предвыборной агитации, проверка налоговых деклараций кандидатов и т. д.), президент рисковал наказать, прежде всего, те партии, которые располагали поддержкой состоятельных слоев населения, затрачивали на своих кандидатов значительные суммы.

Вместе с неудачами в деле околокремлевского партстроительства рушилась и кремлевская мечта, состоявшая в том, чтобы «выстроить» вокруг себя, как было в 1996 году, коалицию всех антикоммунистических сил. Эта идея явно не была способна реализоваться в новых условиях.

Терпело неудачу и «блокостроительство». Губернаторы, став сильными игроками на политической сцене, не склонны были поддерживать проекты, которые не относились к сфере «реальной политики», и поднять их на «всегубернаторское движение» за сохранение Б. Ельцина в каком-либо качестве у власти после 2000 года представлялось крайне сложной задачей.

В условиях утраты режимом политической базы, растянутости линии конфликтов между Кремлем и другими элитными группами, и началось публичное формирование (пока во главе с Лужковым) некоммунистической антикремлевской коалиции. Середина июля ознаменовалась переходом в открытую форму противостояния между президентской командой и анти-ельцински настроенной частью российского политического истеблишмента, позиции которого оказались персонифицированными в фигуре столичного мэра. Это обстоятельство еще больше затрудняло Кремлю решение задачи создания околокремлевской «партии власти», лояльной семье президента.

Важнейшим событием конца июля стало взрывное развитие ситуации после того, как президентская сторона решила «подвесить» Ю. Лужкова. ФСБ нанесло удар по жене столичного градоначальника Е. Батуриной и ее брату В. Батурину, возглавляющим соответственно фирмы ЗАО «Интеко» и «Бистропласт», которые ФСБ грубо и бесцеремонно попыталось связать с делом о незаконном вывозе капиталов за рубеж.

Как и в случае с «пленкой Скуратова», Кремль и ФСБ, за которой все больше закреплялась слава исполнителя «заказов» семьи, проявили узкий стиль мышления, через который четко проглядывала «женская логика», ведшая в конце концов к игре без правил.