От Геракла до Перикла. Древнегреческая история

Греческие боги – это боги негреческой культуры. Они сплошь заимствованы. Как заимствованы и сочинения Гомера, к реалиям классической Греции не имеющие никакого отношения и скорее сформировавшие их, или их формальную религиозность. Это привитая на дикий корешок культура – микенская в своей основе, дополненная стилем мышления и самовыражения греков. Многие свои города микенские ахейцы сожгли в междоусобицах (предтроянские времена Геракла), а потом дорийцы в «темные века» сожгли то, что осталось. И на развалинах цивилизации грекам пришлось слушать истории бродячих поэтов. Из этих историй они по-своему восстановили тот мир, о котором грезили в гомеровских поэмах. Так из детских сказок вырастают целые культурные народы.

Геродота почему-то считают историком. Между тем вся его «История» – это скорее этнография, расцвеченная пересказами слухов и местных преданий. При этом разделение на главы явно позднее – скорее всего, проведенное пару сотен лет позднее. Никаких признаков «звучания» имен муз, указанных в главах, просто не просматривается. Поставленная в начале текста цель – выявить причины войн эллинов и варваров – по тексту вообще не преследуется. Скорее всего, это поздняя вставка – в угоду политической конъюнктуре.

«История» Геродота – это скорее путевые записки, сделанные во время поездок в Египет и Вавилон. При этом Геродот в наименьшей степени интересуется событиями в Элладе. Его привлекает относительно удаленная периферия, и он пытается ее описать. Хорошо знакомое его интересует не так глубоко.

Очень интересно описание Персидской Империи, и отдельно – похода Дария I в Скифию. Из описания прямо следует, что Персия вовсе не была единой и прочной. Она все время находилась в состоянии расколов, заговоров, завоеваний и отпадений больших территорий. Пока персы были народом-войском, они были непобедимы. Как только они стали опираться на наемников и союзные армии, империя стала рыхлой. Именно это и было причиной того, что эллинам удалось от нее отбиться (но также и в силу ряда исторических случайностей), а потом Александру Великому удалось так быстро ее сокрушить. Собственно, поход Александра ничем не отличался от подобных же бесчисленных походов во внутренних войнах самой Персидской империи.

Поход в Скифию Дария I порой представляют как авантюрный и приписывают скифам тактику партизанских наскоков с заманиванием вглубь территории. Из текста Геродота следует совершенно иное. Скифы не могли сравниться с войском персов, и отступали именно по этой причине. Примерно как Кутузов отступал перед войском Наполеона. Это было вынужденное отступление, а вовсе не хитрая тактика. По мере отступления скифы набирали войско, а также втягивали родственные племена в конфликт с Дарием. Впрочем, далеко не всегда успешно. Иные родственники встречали скифское войско во всеоружии и гнали его прочь. Тем не менее, скифы постепенно смогли собрать столь многочисленную армию, что Дарий его устрашился – ночью перед решающей битвой, не погасив костры, снялся и ушел. При этом скифы, славные своей мобильностью, странным образом не могли его догнать. Зато их отрядам удалось его перегнать, и они попытались уничтожить переправу через Дунай. Уговорить охрану моста они не смогли, что говорит о малочисленности скифского авангарда. Потом основное скифское войско почему-то снова «не смогло» найти Дария, который, якобы, двигался по местности, где были засыпаны и отравлены колодцы.

Если бы Дарий победил, это отразилось бы в придворных сочинениях. Если бы он проиграл, то эллины с удовольствием рассказали бы об этом в своих преданиях. Получается, что не было ни поражения, ни победы. Но почему же тогда было бегство? И почему беглецов не удалось догнать хваленой скифской коннице? Разгадка тут такова: скифская конница была ничтожна перед армией Дария. А встало перед ним войско пешее – из лесостепной зоны, составленное из осевших на землю скифов и их северных соседей. Вот куда на самом деле отступали скифские передовые отряды – туда, где была оседлая часть их цивилизации. Перед мобильным войском Дария кочевники вынуждены были бежать. А сам Дарий бежал не от кочевников, а от земледельцев.

Конечно, Геродот не писал историю. Прежде всего, у него нет никакой хронологии. Масса ошибок выявлена как древними, так и современными историческими исследованиями. Зато у Геродота много уникальной информации, пусть изложена она хаотично и некритично.

Геродот, обретаясь при дворе македонского царя Александра I, конечно, не свободен от предвзятости. Служба обязывала. И все же никто его не заставлял так подробно и с таким пиететом описывать Египет и Азию и почти подобострастно говорить о царе Ксерксе. Проперсидская роль Македонии может быть тому оправданием, но конечная победа эллинов должна была повернуть ход мысли Геродота. Нет, не повернула. Вообще Геродот эллинов никак не жалует. Собранные им отрывочные сведения тем и хороши, что не обработаны. Из них с очевидностью следует: никакой солидарности в противостоянии варварам у греков не было, общая культура не означала взаимной поддержки.