От Геракла до Перикла. Древнегреческая история

Наконец, с приключения на острове Айайе (Ээе) открываются новые формы забвения – в присутствии богини. Опять дымок над лесом… Бежать бы Одиссею, но надо попытаться узнать, как добраться домой. И «через не могу» разведка отправляется к отдаленному жилью. Немудрено, что командир отряда Еврилох, вспоминая любезных людоедок, предпочел сбежать, а не принять приглашение войти в дом. И он был прав: кто воспользовался приглашением, получил угощения, а с ними – добавленное в вино снадобье забвения (привет от лотофагов), которое обращает людей в животных. Дальше Одиссей внимает рассказу вернувшегося Еврилоха и бросается к жилищу Кирки, обнажив меч. Меч – на бессмертную богиню? Как и во многих других случаях это выглядит несколько потешным.

Здесь смешивается бытовой и божественный сюжет. В божественном Гермес дает Одиссею противоядие, он является Кирке подготовленным к ее хитрости, зелье его не берет, и он добивается возвращения своих спутников из скотского состояния в человеческое. В бытовом сюжете пленники, впавшие в бессознательное состояние, спрятаны, а герою Кирка ответствует: да вот они – в образе свиней, жующих желуди. Как же еще должны выглядеть люди, утратившие память? Наивный Одиссей верит и признает невероятное за реальное, а с этим – и божественный статус Кирки. Наутро проспавшиеся спутники вылезают из укромных мест, и подтверждают, что ничего не помнят, лишь смутно чувствуя, что были в скотском состоянии.

Но нас интересует феномен забвения, который существует только в божественном сюжете, принятым как данность в греческой культуре. Забвение – от снадобья богини, действие которого можно снять только специальным ритуалом с участием героя. По русской сказке: «накормила, напоила, спать уложила», да еще, быть может, перед сном «баньку истопила». Правда такая последовательность могла возникнуть не только от доброжелательного правителя, но и от Бабы Яги – людоедки.

В «Одиссее» все точно так же, но в дополнение – брачная связь с солнечной богиней (Кирка – дочь Солнца, из ее дома Солнце восходит). Отсюда – формула воскресения к новой жизни, возвращение из скотского состояния. И одновременно географический фактор – крайняя восточная дислокация. В отличие от лестригонов, у которых близко сошлись «путь дня и путь ночи», – крайний север.

Получается, что Одиссей вполне сознательно употребляет зелье Кирки, рассчитывая на противоядие, а потом, когда его уже готовы отвести в свинарник, потрясает богиню воинственным видом и полным отсутствием действия ее злокозненной приправы к вину. Почему бы Одиссею не обнажить меч сразу и не принудить Кирке снять чары с его друзей? Получается, что одна лишь воинственность ничего не дает – нужно пройти ритуал посвящения. Этот ритуал – брак с богиней забвения. И тогда богиня смерти (забвения) обращается в богиню жизни (возрождения). Ритуал брака – это горячая ванна, натирание оливковым маслом и облачение в новые одежды. В общем-то – ничего экстравагантного, за исключением того, кто предоставляет эти услуги.

Омовение и новые одежды – часть не только сказочного, но и бытового сюжета. Именно такими почестями ублажают Телемаха в доме у Нестора в Пилосе:

Вымыла гостя меж тем Поликаста, прекрасная дева,

Нестора младшая дочь, Нелеева славного сына,

Вымывши, маслом блестящим она ему тело натерла,

Плечи же гостя одела прекрасным плащом и хитоном.

Видом подобный бессмертным богам, из ванны он вышел

И, подойдя, возле Нестора сел, владыки народов.

Далее Телемаха и его спутника Писистрата, сына Нестора, точно так же встречают в Спарте:

Оба пошли и в прекрасно отесанных вымылись ваннах.

Вымыв, невольницы маслом блестящим им тело натерли,

После надели на них шерстяные плащи и хитоны.

Выйдя, уселися рядом они с Менелаем Атридом.

Это повествование сопровождается рассказом Елены о проникновении Одиссея в Трою, где его никто не узнал, но узнала Елена: «его я обмыла и маслом натерла, платьем одела».

Таким образом, нет ничего необычного в самом ритуале. Вместе с тем, избавление от усталости в символическом выражении означает избавление от смерти, смертельной усталости, а новые одежды – признак новой жизни, обновления тела. Все это отражено и в ритуале Элевсинских мистерий – сначала омовение в море, потом шествие с корзинками с угощением и новой одеждой, сопряженное с веселыми шутками над сильными мира сего – в порядке преждевременно наступившего опьянения, к ночи – вступление за ограду святилища, где в полной темноте (при погашенных факелах) свершалось «то самое», что не разглашалось – брак верховного жреца с жрицей Деметры. И трапеза с возлияниями. После чего наутро осталось лишь облачиться в новые одежды и почувствовать себя вновь рожденными.