От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии

По сообщению Феофана, она в это время жила в маленьком домике, зарабатывала себе на существование прядением. В это время и состоялось ее знакомство с Юстинианом, в то время уже не просто племянником императора, но и важным государственным деятелем. Тут надо заметить, что Феодора имела высокопоставленных покровителей и до встречи с Юстинианом, и кое-какие знакомства наверняка остались у нее после первого пребывания в столице. Познакомились Юстиниан и Феодора, очевидно, при посредничестве богатой актрисы Македонии, состоящей в переписке с императором.

Каким образом удалось ей пленить и прочно к себе привязать этого, уже не молодого человека — Юстиниану было около сорока лет, которому опасно было скомпрометировать себя отношениями с гетерой, пусть и поменявшей образ жизни? Прокопий говорит о магии и любовных напитках. Как бы то ни было, Феодора очень быстро всецело овладела помыслами будущего императора и обрела на него невероятное влияние. Юстиниан удовлетворял любые ее желания. «Ибо слаще всего было для этого человека, как это случается с чрезмерно влюбленными, осыпать свою возлюбленную всевозможными милостями и одаривать всеми богатствами» (Тайная история, IX, 31).

Закон не позволял сенаторам и высшим сановникам жениться на женщинах рабского состояния, служанках гостиниц, актрисах и гетерах. Но по просьбе Юстиниана Юстин этот закон отменил. Таким образом, Юстиниан взял Феодору в законные жены, сделав и для всех остальных доступным женитьбу на блудницах.

Когда в апреле 527 года Юстин официально назначил племянника своим соправителем, Феодора разделила почет и торжество мужа. Вместе с ним в день Пасхи в храме Св. Софии она была торжественно коронована императрицей, а затем, по обычаю, отправилась на Ипподром, чтоб выслушать приветствие народа.

Было бы неосторожно полностью обелять женщину, которую «Тайная история» так сильно очернила. Иоанн Эфесский, близко знавший Феодору, не сообщил нам подробно всех оскорбительных выражений, которыми, по его же словам, поносили императрицу благочестивые монахи.

Неизвестно, верно ли сообщение Прокопия, что она в молодости родила сына и что это было для нее несчастным обстоятельством; несомненно, во всяком случае, что у нее была дочь, но не от Юстиниана. Однако, судя по высокому положению, какое приобрел при дворе впоследствии сын этой дочери, его темное прошлое мало смущало как императора, так и саму императрицу.

Не надо забывать о том, что Прокопий любил представлять развращенность выводимых им лиц в размерах почти эпических. Поэтому в Феодоре можно видеть скорее героиню типичной истории: умную, осторожную, достаточно ловкую девушку из низов, в каком-то смысле искательницу приключений, которая вела себя так, как во все времена ведут себя женщины ее профессии, но, найдя серьезного человека, способного обеспечить ей прочное положение, она тут же перевоплотилась в благочестивую замужнюю даму.

В храме Св. Виталия в Равенне в уединенной апсиде Феодора предстает перед нами во всем блеске своего величия. Облекающие одежды великолепны. Длинная, покрывающая ее мантия из фиолетового пурпура отливает огнями в мягких складках вышитой золотом каймы; на голове ее, окруженной нимбом, высокая диадема из золота и драгоценных камней, волосы переплетены нитями, усыпанными жемчугом и драгоценными камнями, и такие же украшения сверкающими струями ниспадают ей на плечи.

О своей красоте Феодора постоянно заботилась с большим усердием. Прокопий описывает, как она увеличивала время сна, ложась отдыхать днем, для свежести лица и тела. Для этого же она часто принимала ванны, после которых отдыхала часами. Она отлично понимала, что внешность составляет главную силу ее влияния. Редко какая женщина, пробившаяся наверх из низов, так быстро, как она, усваивала все правила нового статуса.

Феодора весьма дорожила внешними признаками и символами власти. Ей нужен был двор, штат прислужниц, охрана, свита. Она требовала пышных покоев, великолепных одежд, чудесных драгоценностей, стола, накрытого всегда с изысканным вкусом. Как настоящая выскочка, она усложняла и без того сложный церемониал. Чтобы понравиться ей, надо было усердствовать в оказании ей почести, падать перед ней ниц, каждый день в часы аудиенции подолгу простаивать в ее прихожей. Она любила подчеркивать свой сан и дистанцию, отделявшую от нее всех подданных.

Ни один автор не сказал ничего, что позволило бы усомниться в безусловной порядочности Феодоры в частной жизни после ее замужества. Даже Прокопий, так смаковавший подробности ее юности, не делает ни единого намека на какое-либо любовное похождение Феодоры после брака. Думается, если бы императрица дала к этому малейший повод, историк-обличитель не преминул бы воспользоваться им. Но ему, видимо, действительно нечего было сказать.